бы.
Спустя шесть минут штурман повернул штурвал и заглушил мотор. Катер сбрасывал скорость, они двигались вдоль борта огромного корабля.
Штурман немного поработал штурвалом, и они притерлись. Тудель протянул руку и коснулся обшивки сухогруза… и нащупал толстое резиновое покрытие. На мгновение не поверил своему ощущению. Ткнул еще раз, и оно слегка подалось под нажимом. Проклятье. Именно так, как говорили консультанты. Он улыбнулся, впервые за несколько месяцев.
– О’кей, парни, работаем!
Спустя мгновение раздались глухие хлопки, и на возвышающийся стеной борт сухогруза змеями взметнулись веревочные лестницы. Еще спустя мгновение дюжина солдат, физически годных, начали свой долгий подъем. Тудель взялся за лестницу и полез следом. Сзади подходили остальные катера отряда.
К тому времени, когда Тудель перелез через планшир, первое отделение уже разделилось на две группы. Первая огневая группа выставила охранение, а солдаты второй собрали лебедки, чтобы поднять на борт альтернативно годных.
Долбаная хрень, еще хуже. Он не только обязан таскать за собой калек, чтобы выполнить квоты, но и должен исполнить церемониальные пляски – бросишь их в бой слишком активно, и они станут жаловаться, что их без надобности подвергли опасности, не дашь как следует участвовать в бою – станут жаловаться, что им не дали возможности проявить себя, что необходимо для продвижения по службе.
Не говоря уже о том, что надо успокаивать нормальных солдат, когда те стонут и злятся по поводу АГС. В американской армии серьезно подходили к обучению толерантности – большая часть шуток и гримас делалась тогда, когда этого никто не увидит, – однако нампулийцы и колумбийцы были не настолько воспитанны. Постоянно подшучивали над шестерыми солдатами, которых им вечно приходилось поднимать, опускать, таскать за них выкладку, и делали это открыто. Но если он выговорит им за их поведение или, боже упаси, назначит дисциплинарные взыскания? Тогда они сразу же начнут размахивать долбаными уложениями о расовой дискриминации, будто…
Тудель почувствовал прикосновение к плечу. Огляделся. АГ уже подняли на борт, весь взвод в готовности. Хорошо.
Он дал знак одному из лейтенантов, сигнализируя, что его отделение охраняет плацдарм, а потом другому. Продвигаемся. Вон туда.
Командиры передали приказы солдатам, и отделение начало продвигаться в сторону кормы, где находилась четырехэтажная надстройка судна.
Они продвинулись наполовину, когда у Туделя щелкнуло в наушниках.
– Капитан, подтвердите, вижу силовые кабели, которые они нам искать сказали…
Будь он проклят.
– Радиомолчание, придурок!
…и на надстройке вспыхнули прожекторы.
Солдаты впереди выглядели черными силуэтами в белом сиянии, по палубе протянулись длинные тени, их и разнообразного оборудования. На мгновение все замерли, а затем Тудель и его солдаты спешно укрылись за грузовыми контейнерами, трубами и опорами.
Тудель ткнул микрофон и уже хотел затребовать