мне велик, когда мне исполнилось четырнадцать. Он был сделан в Париже, моем любимом городе, хотя я там даже ни разу не была.
Я уставилась на большой чемодан, стоящий рядом с входной дверью. Он смотрел на меня в ответ, дразнил, напоминая о предстоящих событиях. Никаких шансов, что я усну, когда такая тяжесть сдавливает грудь, занимает мысли и терзает сердце. Мне требовалось больше воздуха, чем во всем многоквартирном доме.
Я решила прокатиться.
На улице я закинула ногу на велосипед, оттолкнулась от асфальта и помчалась по темной улице. Свежий солоноватый ветерок ласкал мое лицо. Свет от вывесок круглосуточных магазинов и старомодных кафешек оставался позади, и впервые за этот день я вдохнула полной грудью.
Мурашки побежали по спине, стоило мне вспомнить, как я впервые увидела перед собой глаза Алекса Уинслоу. Золотистые, словно виски. Бездонные и желтовато-карие, как густой лес, глубокие, выразительные и обманчиво теплые. Прямой нос, квадратный подбородок, словно выточенный из камня, и две пухлые губы смягчали внешность, несмотря на все его старания. Взъерошенные волосы были грязно-каштанового цвета, мягкие и шелковистые. От него пахло старой кожей и очередной навязчивой идеей. Возможно, он был красив, но нужно помнить, что Алекс Уинслоу не тот, кто станет ухаживать. Или что-то в этом роде. Кем он определенно был, так это грубым, нетерпеливым хулиганом и наркоманом в завязке.
Я начала крутить педали быстрее, капельки пота выступили над бровями. На Уинслоу были незашнурованные армейские ботинки, дешевые на вид рваные джинсы и черная майка с необработанными проймами, обнажающая его худой торс и татуировки на ребрах. Худощавый – но гибкий и сильный, он носил несколько браслетов и колец и полностью соответствовал званию секс-символа.
Я ненавидела его.
Ненавидела его походку, манеру говорить, то, как он подначивает меня. Ненавидела, что у него есть власть надо мной и то, что он использует ее против меня.
Я крутила педали почти два часа, прежде чем развернуться и отправиться домой, а потом передумала идти в душ, чтобы никого не разбудить. Я ворочалась на диване до рассвета, благодарная тому, что Зигги просыпался и просил пустышку дважды. И когда солнце взошло и облака нависли над городом, я встала, взяла чемодан и подошла к его кроватке.
– Я вытащу нас из этого дерьма, – поклялась я, наклоняясь, чтобы поцеловать его в лобик, напоминая себе, что прощаюсь не навсегда и впереди нас ждет более радужное будущее. Он что-то промурчал себе под нос и помахал своим маленьким кулачком, говоря «пока» и посылая мне воздушные поцелуи, как я его учила.
Я собиралась сдержать это обещание.
Алекс
– Что за черт?
Я проснулся от резкого удара локтем в ребра. Раз уж я почувствовал это через черную толстовку и кожаную куртку, то это должен быть тощий онанист Элфи.
Возмущаясь, я сел. Убийственный гул промышленных двигателей звенел в ушах. Можно подумать, что пора привыкнуть. Спойлер: все еще нет.
Элфи