глоток – и обнаружила какую-то ниточку на дне. На лице ее отразился такой ужас, что Досточтимый, откинув голову, рассмеялся.
Возмутившись, Клэр встала.
– Это не смешно. Ты разве не видишь, что в моем бокале? Санитарная инспекция должна закрыть ресторан Джеффа. Я хочу поговорить с шеф-поваром.
– Сядь! – приказал Харпер, вытирая глаза, на которых от смеха выступили слезы. – Шеф-повар – жена Джеффа.
Клэр медленно опустилась на стул.
– Моя невестка? Почему?
Досточтимый пожал плечами:
– Она узнала историю о том, как ты заперла Джеффа в чулане, и решила тебя наказать.
– Она хотела меня отравить? Это была не моя вина. Из чулана его должны были выпустить слуги.
– Чепуха. Это была твоя вина и моя. Я был так погружен в свой маленький ад, что не видел, что творится в твоем. Наши дети заслуживали лучших родителей, Клэр. А я был недостоин тебя. Мне очень жаль.
Она откинула голову.
– Никогда не слышала, чтобы ты извинялся. Или смеялся так, как сейчас. Ты изменился.
– Я работал над этим.
– Вижу. – Ее взгляд скользнул по его загорелым мускулистым рукам. – Ты хорошо выглядишь. Сильный, богатый, сексуальный.
– Ты больше не знаешь меня.
– Что ты имеешь в виду? Я вышла за тебя замуж и родила тебе троих детей. Я тебя знаю.
– Я не тот человек, за которого ты вышла замуж. Ты обрекла его на смерть десять лет назад. И уже не тот озлобленный и жалкий болван. Я… очнулся.
– Очнулся? Что ты имеешь в виду?
Как он мог ей это объяснить? Он страдал от депрессии почти всю свою жизнь. Глубоко в душе он чувствовал, что нуждается в помощи, но родители сказали ему, что у Харперов не должно быть таких проблем. Клэр, возможно, знала о его болезни, но притворно считала, что отчаяние, овладевавшее им, – иногда такое невыносимое, что он надолго запирался в темной комнате, – это его нормальное поведение.
Она смирилась с тем, как он общался с людьми. Он был ослом – и не потому, что хотел им быть, а потому, что не знал, как разговаривать и взаимодействовать, когда он так страдал. Черт возьми, ведь управлять многомиллиардной компанией было гораздо легче, чем общаться на глубоком уровне с людьми, которых он любил.
Он подавил в себе все свои чувства, чтобы выжить. Наружу вырывался только гнев. Мэтт был единственным, кто мог противостоять ему, защищая других членов семьи от взрывов ярости Досточтимого. Сын его не должен был так жить. И другие тоже.
Через некоторое время Досточтимый достиг критической точки. Зачем ему дальше жить, если он никому не нужен? Дети ненавидели его. Клэр мечтала о его смерти, поэтому не раз кричала на него. Десять лет назад он отправил от себя своих детей, чтобы больше не терзать их, и решил покончить с жизнью.
По крайней мере, попытаться.
Но случилось чудо, о котором он даже и не мечтал. Прекрасная женщина спасла его. Она сказала, что у него душевная болезнь. Если бы у него болела нога, разве он не попытался бы вылечить ее? Так почему же он стыдится лечить свою душевную боль?
Чуткая, нежная и добрая, Анджела стала его