кто взялся бы учить меня. Но безуспешно.
Она тогда здорово обожглась, обратившись к одному из кузенов. К тихоне, который не издевался над ней и вообще казался безобидным и даже приятным. На пятой минуте их «урока» он принялся распускать руки, а потом схватил и попытался поцеловать. Никогда еще Лина не была так рада тетушке, которая ворвалась в комнату как торнадо, хотя за этим последовало наказание – Лину заперли в комнате на всю следующую неделю.
При этом воспоминании руки девушки задрожали, она закрыла книгу и поставила ее на ближайшую полку.
– Неужели… я в самом деле научусь читать и писать?
Лицо эмира омрачилось, словно ему неприятно было ее волнение. Несколько мгновений, показавшихся ей бесконечными, он пристально смотрел на нее, плотно сжав губы, потом коротко кивнул, развернулся, отошел к рабочему столу и уселся за него.
– Разумеется, это возможно и даже необходимо, если ты хочешь найти свое место в этом мире.
Он жестом попросил ее сесть рядом, и она вдруг почувствовала себя ребенком, которого зовет отец, чтобы отчитать за провинность.
– Откровенно говоря, оставаться во дворце постоянно ты не можешь.
– Но я…
Предупреждающе поднятая ладонь заставила ее замолчать. Лина вздрогнула, осознав, что собралась спорить с человеком, который вершит судьбу народа всей страны. Да, тетя была права – ей надо учиться держать язык за зубами.
– У меня нет гарема, если я желаю женщину, я за ней не ухаживаю.
По телу Лины пробежала дрожь: она вспомнила ужасные ночи, проведенные в ожидании зова эмира, который мог заставить ее делать все, что ему заблагорассудится. И все же, если бы этот мужчина сейчас улыбнулся ей и заговорил с ней ласково, она выполнила бы любое его желание. Может, мысль о сексе и заставляла ее нервничать, но она была бы рада, если бы Саид Бадави стал ее первым мужчиной. Осознав это, Лина прикусила язык.
– Однако сейчас я в ответе за тебя. Отослать тебя обратно к твоей семье, чтобы тебя там продолжили унижать, я не могу.
Глаза его сверкнули. Очевидно, он разгневался. На кого же? На ее дядю и тетю? Лина забеспокоилась – неужели они могут пострадать за то, что отправили ее сюда? Она как-то подслушала их разговор: они искренне верили, что, отослав ее во дворец, они не только избавят от нее своих сыновей, но и завоюют расположение эмира. Старого эмира, с которым они были из одного теста. Но не нового – Саид Бадави оказался совсем другим.
– Но и оставить во дворце не могу. Учитывая обстоятельства, при которых ты здесь появилась, люди неверно истолкуют твою… роль.
Лина не совсем понимала, что значит «неверно истолкуют», но предположила, что эмир не хочет, чтобы ее считали его наложницей. Еще бы! Такой мужчина с его властью и богатством может заполучить любую, самую прекрасную, женщину, какую только пожелает. И вообще – может, у него есть любовница.
Щеки Лины вспыхнули от стыда, когда она вспомнила свои чувства и мысли об эмире, о том, как возбуждающе подействовал на нее исходивший