О ее физической реакции – о пятне потерянной невинности, которое нельзя было подделать. Она не знала ни одного мужчину до и ни одного мужчину после него.
Если она действительно носила под сердцем ребенка, его единственным возможным отцом был принц Эдуардо Де Сантис.
– Мы ведь использовали защиту… – сокрушенно прошептала она.
– Это ведь был твой презерватив. – Он выпустил ее руку.
От его холодного выпада Стеллу захлестнула волна тревоги.
– Выдали в армии, – огрызнулась она.
Этот презерватив ей выдали давным-давно. И с тех пор он лежал в ее бумажнике – перенося жару, путешествия, холод, время. Неужели у презервативов был срок годности? Ужас накрыл ее с головой – ну почему она оказалась такой глупой?
– Я не… – с трудом, еле слышно выдохнула она. – Я не знала.
– Ты не знала, что я буду там, потому что я сам этого не знал. Прогуляться по берегу в тот день было спонтанным решением. Как оказалось, неудачным.
Неужели он решил, что она специально все это подстроила? Словно она вообще когда-либо хотела забеременеть!
Стелла отвернулась от его проницательного взгляда и уставилась на дверь невидящим взором. Она только что потеряла работу. Мужчина, которого она больше не желала видеть, настаивал на свадьбе, причем завтра же. И если она действительно ждала ребенка, тому требовались кров, еда и тепло. Если она была беременна, ей следовало сделать то, что не удалось ее матери. Пережить роды.
Весь ее мир погрузился во тьму и закружился.
Бормоча ругательства, Эдуардо снова схватил ее за руку и протащил пару шагов по комнате. Стелла ненавидела себя, но ее кожа горела – от его прикосновения, от того, как он прижал ее к себе, будто укрывая своим телом…
– Сними рубашку, – приказал он, подтолкнув ее в огромное бархатное кресло.
– Что?
– Ты вся красная, – снисходительно объяснил он. – Тебе нужно остыть.
Он дернул за рукава. Стелла поспешила стянуть рубашку через голову, помешав Эдуардо сделать это и довершить унижение. Потому что в его глазах читались сдержанность и бесстрастность. И никакого возбуждения. Он больше не хотел ее. Он был вне себя от ярости.
Она смяла рубашку в комок и бросила себе на колени, а потом, потупив взор, стала лихорадочно думать. Она услышала, как Эдуардо отошел, до нее донесся звон.
– Держи. – Вернувшись, он протянул ей хрустальный стакан. И еще больше помрачнел, когда она замялась.
– Это просто вода, – с раздражением пробормотал он, обвив ее дрожавшие пальцы вокруг стакана.
Сделав маленький глоток, Стелла решила взять себя в руки.
– Мы не женимся. Это еще один из твоих капризов.
– Моих капризов?
– Вроде совращения странных женщин на берегу.
– Ты заплыла туда, куда не следовало. Ты тоже поддалась порыву. Ты сказала «да».
– А теперь я говорю «нет». Это моя жизнь.
– Мне хорошо это известно, – парировал он. – Да я и сам не желаю для себя такой участи. Но это не важно.
Его слова больно ранили ее. Да, это была отнюдь не сказка.
– Здесь