Рюкзаки с тушенкой, да сухари. Ничего ценного. Но местные из спортивного удовольствия порезали бедолаг на куски. Правда это или ложь, никто не знал, а проверять ни времени, ни сил не было.
Улица встретила Столбова утренней прохладой. Подморозило за ночь. Лужи сковало тонким слоем льда, на траве лежала белая изморозь. Изо рта при дыхании выбивался пар. Дмитрий похлопал себя по бокам, собираясь с мыслями, и направился в сторону клуба. Так все здесь называли старый заброшенный деревенский дом, который на несколько бревен уже погрузился в землю и продолжал врастать в нее все больше с каждым годом. Раньше здесь жила большая семья. На стенах остались багетные рамы, где вместо полотен под стекло были вставлены старые фотографии. С них грозно смотрели усатые мужчины в военных шинелях Первой мировой войны, в матросских тельняшках и бескозырках времен Великой Отечественной. Когда умерла хозяйка дома, дети ее, жившие кто в Ярославле, кто в Москве, а кто и в Петербурге, еще изредка приезжали на малую родину – отдохнуть да вспомнить молодость. Но со временем и они поумирали, а внукам это хозяйство оказалось в тягость. Хотели продать, да война началась, и деньги обесценились. Все это Столбову дед Мазай рассказал. Дом стоял брошенный, поэтому застрявшие в Юсово члены экспедиции заняли его под свои нужды. Восстановили, отремонтировали да стали использовать как общее помещение. Здесь они собирались на совет, здесь проводили время за игрой в карты да пировали за большим праздничным столом, когда случай представлялся. Название «клуб» предложил Семен Раух, младший научный сотрудник, и оно прижилось.
За ночь ледком сковало дорогу, и Дмитрий шел по раскисшей, принявшей причудливые формы тропе, проложенной в обход луж и колдобин. По левое его плечо текла Волга, уже успевшая освободиться из ледового плена. Река сейчас была скрыта от Столбова бревенчатой крепостной стеной, выстроенной вокруг их поселения, но он точно знал, что Волга там течёт, как и тысячу лет назад. Она единственная оставалась якорем и ориентиром в изменяющемся мире. На отвесном берегу реки раньше стояли дачи москвичей и угличан. Несколько домов сохранилось. Остальные в первые годы выживания юсовские разобрали на дрова и стройматериалы, которые пошли в дело. Часть употребили на постройку крепостной стены и дозорных вышек, на которых сейчас полудремала охрана посёлка. Ребята обустраивались на новом месте, врастали корнями в волжскую землю. Для этого им требовались гвозди и доски. Они облюбовали себе свободные дома и перестраивали их под себя. Можно было и не строиться. Жилья готового полно. Только человек так устроен, что без дела сидеть не может. Вот и придумывали себе дела – кто во что горазд! Постепенно ребята поняли, что общиной жить удобнее и организовали что-то вроде колхоза, в котором Дмитрий Столбов взял на себя роль председателя. У них были свои поля, засеянные картошкой и зерном, и своя живность: куры, коровы, свиньи. Ребята без дела не сидели, а потому не бедствовали. Кто мог подумать, что научные работники, городские