одежды привезли. Цены копеечные…
Она снова выдерживает паузу, и я чувствую, как осознанная личность в ней вызывает на дуэль презренного шопоголика и пронзает рапирой в самое сердце.
– Нет, не пойду. Тратить жизнь на весь этот материальный тлен я больше не буду. И без того полжизни ушло на иллюзию. Учитывая, что и сама жизнь наша – иллюзия. Писк комара на теле слона – вот что такое наша так называемая жизнь… – Вздыхает.
– А на что ты хочешь потратить этот комариный писк?
– Тебя это вряд ли заинтересует. На медитацию, очищение ауры, проработку чакр, подъем энергии кундалини. На самосовершенствование. Если интересно, приходи в центр.
Но я слишком недоверчива, чтобы позволить кому-то прорабатывать мои чакры, наводить порядок в моей ауре и тем более поднимать мою энергию кундалини. Вежливо отказываюсь, а в следующий раз уже не спрашиваю «как дела?», перехожу сразу к делу.
– Мои все гриппуют. А твои?
– Что значит «твои-мои»? Они свободные люди. (Долгая пауза.) Ну если тебе это так уж интересно, то да, они тоже болеют.
– Чем лечитесь?
– Болезни имеют духовную природу, лечить их бесполезно. Нужно правильно мыслить, и болезни уйдут. Мои муж и сын этого пока не понимают… Вот и болеют.
– Но ты им хотя бы мед, ромашку даешь?
– Что значит «даешь»? – И опять молчит.
– Ну мед – мед кладешь им в чай? – Я начинаю раздражаться.
– Что значит «кладешь», – отвечает она серьезно, – они хозяева своей судьбы, если им нужно – пойдут сами на кухню и найдут там мед.
Да что с ней такое? Магнитные бури, что ли… Делаю последнюю попытку разговорить ее:
– Слышала новость? Кошкины наконец разводятся.
– Не удивлена. Союз, основанный исключительно на плотском влечении, не бывает прочным. У них не было духовной связи, осознанной жизни…
– А по-моему, просто Кошкин – к озел. Сколько можно было терпеть его измены.
– Не судите и не судимы будете, – все более загробным голосом говорит Инна.
– Ты стала православной?
– Этому общемировой духовный опыт нас учит, а не только православные.
– А все равно Кошкин козел. Ирка говорила мне, что он ей хвастался, что в конфетах, которые производит его цех, нет ни крошки чего-нибудь живого. Ни какао, ни даже сахара. Одни заменители и красители. А наши дети это едят. Он ей это со смехом рассказывал, мол, вон какой я ловкий, как я умею деньги из ничего делать. Козел и есть.
– Не порти себе карму гневом. Это бессмысленно, – равнодушно отвечает Инна и зевает.
– Как у тебя на работе? Начальство больше не донимает?
– Я стараюсь не думать о плохом. Это программирует психику. Поэтому не спрашивай меня больше о работе, если можно.
– Ладно, я тогда в другой раз позвоню. – К ладу трубку с облегчением. В следующий раз не звоню. У человека духовная жизнь в разгаре, кундалини на пике, можно сказать, а я тут со своими конфетами, с этим козлом Кошкиным. В общем, позволяю человеку отдохнуть