обычно просили прокатиться с ним до околицы. Это была такая радость для нас!
Папино водительское удостоверение
С переездом в Слуцк папа стал работать в редакции районной газеты «Шлях Iльiча». Я иногда бегала к нему на работу. Однажды он показал мне типографию, где в огромных, но невысоких, деревянных ящиках с ячейками лежали шрифты. Их использовали для набора текстов вручную. Руки женщины, которая выполняла эту работу, были черные (кажется, эта специальность называлась линотипист). Это меня так поразило – «как же она их отмоет!» Сильно пахло типографской краской. Так что мне совсем не понравилось в типографии. А в кабинете папа все время был занят, я скучала, но не решалась его беспокоить – у него такая важная работа: зав. отделом пропаганды и агитации!
По разговорам дома я понимала, что папа не всегда находит общий язык с начальством и некоторыми коллегами. Да, он был «неуживчив», неудобен, но… справедлив. Помню, к нам иногда приезжали какие-то люди, жили у нас несколько дней, куда-то ходили с папой. Потом оказывалось, что все они – бывшие партизаны, воевали вместе. Папа сам разыскивал их в разных уголках Советского Союза. Приезжала тетя Дуся из Волгограда, которая была связной в отряде. Приезжал дядя Вася Адерихо, Коняев (не помню имя) из Сызрани и еще какой-то дядя из Канска. Всем им (и многим другим) папа, как оказалось, очень сильно помогал. Его свидетельства и ходатайства помогли им получить документы участников партизанского движения – ветеранов ВОВ. Папа помогал и простым людям, которые обращались в редакцию со своими бедами и проблемами. Так что друзей и хороших знакомых у него было очень много.
Особенно хорошо я запомнила семью Фурсовых из Одессы. С дядей Костей папа прошел всю войну: вместе выходили из окружения от Киева, вместе каким-то чудом добрались до Слуцка, ушли в партизанский отряд и сражались до самого освобождения Беларуси. Летом 1962 года мы (все трое детей) с папой ездили к Фурсовым в Одессу. В письме маме 08.08.1962 папа писал: «Столько много впечатлений, что ни в каком письме не опишешь. Скажу откровенно: меня с детьми Костя встретил как родной, лучше родного – брат. И он, и Наденька при встрече со мной даже поцеловались. Как-то очень трогательно и близко была эта встреча. В первый день отдохнули, а затем два дня в море. Очень детям понравилось»2
Фурсовы жили в собственном доме. Свой сад. Помню веранду и деревянный арочный коридор, весь увитый виноградом. Только виноград еще не поспел тогда, кислый был. Но зато недалеко от Фурсовых жил еще один партизанский друг – дядя Коля Саенко, а у него было много абрикосов. Он нам сказал: «Ешьте, сколько хотите!» Вот мы отъелись тогда абрикосами! Хозяева сушили их на пологой крыше дома (или сарая – не помню точно). Мы залезали на эту крышу, лопали абрикосы, а потом разбивали абрикосовые косточки, чтобы полакомиться «орешками».
Дядя Коля Саенко,