естественной комы пришёл в себя. А вечером в день отравления химики из токсикологической лаборатории подтвердили диагноз своего шефа и определили, что Осокины подверглись воздействию «Бальзамина» – нервно-паралитического отравляющего вещества, созданного в Советском Союзе ещё в конце восьмидесятых годов. Ресторан «Орисса» и сквер Гилберта Честертона тут же подверглись самой тщательной дезинфекции, а дом Осокина скрупулёзно обследовали химики и криминалисты.
Не обошлась эта рискованная операция и без нескольких серьёзных накладок. Прибывший превым на осмотр дома Осокина местный констебль неосмотрительно взялся за дверную ручку незащищённой рукой. К счастью, «Бальзамин» к тому времени уже частично испарился и страж порядка отделался обычным отравлением. Но самым опасным оказалось то, что креативно сфабрикованная улика – флакон из-под французских духов, в котором вместо дорогого парфюма содержалось отравляющее вещество – бесследно исчезла. В шесть часов утра Грубер лично положил ядовитую тару в фирменную упаковку и выбросил ближайший к дому Осокина мусорный бак, но после полудня, когда криминалисты обследовали контейнер, её там не оказалось. Камеры наблюдения, по версии следствия отключённые русскими хакерами, в этой части Мэтфилда не работали с девяти вечера до девяти утра, поэтому выяснить, куда подевалась неопровержимая улика, было невозможно. Отравленный флакон обнаружился только через месяц. Оказалось, что его нашёл собиравший окурки местный бродяга и подарил своей подруге, жившей в соседнем городке. Та долго и безуспешно пыталась обменять парфюмерию на что-то более ценное, вроде алкоголя или марихуаны, и в итоге использовала её по прямому назначению. Женщина отравилась насмерть, а её приятеля, тоже понюхавшего отравленные духи, удалось спасти. Обоих бродяг причислили к жертвам русской химической атаки, а злополучные духи стали единственной, но неопровержимой уликой в деле об отравлении Осокиных.
На следующее утро после происшествия в сквере Честертона, новость о том, что агенты ГРУ отравили в Мэтфилде своего бывшего коллегу, вышла на первой позиции всех ведущих газет, телепрограмм и интернет-каналов. Кремль активно открещивался от предъявленных обвинений, но его оправдания на фоне массированной информационной атаки выглядели неубедительно. Москву как обычно обвинили во всех мыслимых и немыслимых грехах, выслали нескольких российских дипломатов и ввели очередные санкции.
Пока высокие политики получали свои высокие дивиденды от скандального отравления, Алекс Грубер решал более приземлённые задачи – искал мемуары Маевского. Но злополучная рукопись по-прежнему играла с ним в прятки. Как и в случае со скоропостижно умершим олигархом, дело об отравлении Осокиных номинально вела криминальная полиция, а по факту военная контрразведка. Грубер самолично просканировал все закоулки в доме