оно в общем и вышло. Пока я неторопливо поднимался, следуя приглашению рефери, мой противник уже бежал и рвался ко мне, как пес, спущенный с цепи. По его прыти можно было понять, что случившееся минуту назад он воспринимает, как чистой воды недоразумение. Вот хорошо было бы разубедить его, но для этого требовались весьма веские аргументы. Стать бы, к примеру на десять секунд Холифилдом! Или глыбой бетона! Вот тогда да. Тогда этот танк, наверняка бы, притормозил. У тех же панфиловцев были по крайней мере гранаты, а что было у меня?
Я шатнулся навстречу судьбе с намерением возобновить обмен ударами, но этого питекантропа подобная тактика уже не устраивала. Думать он тоже малость умел. И коли не дают результат руки, пора пускать в ход ножные шатуны! Вполне нормальная человеческая логика… Он колотнул меня пяткой в бок, и, пока я осмысливал случившееся, произвел странный кувырок. Его ступня грохнула меня прямиком в лоб, чуть повыше переносицы. Я полетел на пол, даже не сумев подстраховаться, и еще раз приложился затылком к полу. Дикость какая! Головой – и об пол! Там же эти самые! Полушария!.. Рефери уже сгустился надо мной призрачным облаком, энергично принялся давать отмашку. Наверное, считал. Цифровед хренов! Я не слышал его голоса, но видел, как он разевает рот. Не слышал и публики, которая, конечно же, продолжала неистовствовать. Вдруг припомнилось, как тонул однажды в детстве, и какой-то посторонний мужик волосатой рукой тащил и тащил меня из омута тошнотворного забытья. Первые проблески солнца, изумительная синь неба и запоздалый испуг, что всего этого уже могло бы не быть…
– Лежи, дурак, куда ты?
Я так и не понял, кто это сказал. Может быть, рефери, а возможно, и Сергуня, обежавший ринг кругом и просунувший голову под канаты. Светлые его кудри мелькали где-то совсем рядом, но сил поглядеть в его сторону не находилось. А вот на то, чтобы встать, почему-то нашлись. Как бы то ни было, но я поднялся. Зачем, для какой такой надобности – на это не мог бы ответить никто.
– Порядок? – рефери с любопытством эскулапа-прозектора заглянул в мои глаза и, подозрительно легко уверовав в ответный кивок, отскочил в сторону. Он словно распахивал роковой занавес. Вновь бешено зааплодировала галерка, и главный герой спектакля, этот бык с обагренными первой кровушкой рогами, вновь ринулся на кумачовую тряпицу, именуемую Билом-Кириллом. Но и я уже бежал на него. Бежал, чтобы не упасть. Так бегут пьянчужки – от дерева к дереву, разгоняясь и падая, раз от разу все более сокращая путь до родной жилплощади. Во всяком случае мой соперник этого явно не ожидал. Его хук просвистел над моим ухом, а я макушкой врезался в его челюсть, отчего он на пару мгновений потерял сознание. Я такие вещи знаю. Состояние «гроги», этакая отключка на ногах. Мир пропадает, ничего нет, но ты еще почему-то стоишь. Тело бодрствует, понимая, что мозг уснул ненадолго, а такое и опытный рефери не всегда заметит. Пожалуй, это был мой звездный момент.