маму за то, что она уже умерла. А Соню ненавидит за то, что молода и жива.
Потом она ехала в «скорой», в той самой машине, на которой должна была отвезти маму домой. Ее отправили за паспортом Берты, и Соня держала на коленях тюк вещей, с которым приехала в больницу. Она все время повторяла одни и те же слова: «Мама умерла».
Молодая соседка Алеся выплыла из туалета, везя тряпку по полу, когда Соня вошла в квартиру.
– Умерла, – сказала Соня, но голоса не услышала.
– Привезла? – догадалась Алеся.
– Умерла. – Соня сделала усилие, чтобы ее голос прозвучал.
Алеся охнула и распрямилась, тряпка медленно опустилась на пол, а Соня снова шла по коридору и не хотела заходить в комнату, потому что не знала, где паспорт, и не помнила, как оказалась дома. Потом она выдвигала ящики, рылась на полках и повторяла себе вслух: «Никогда. Никогда не говори тем, кого любишь, что они тебе надоели. Потому что ты можешь завтра умереть. И уже не успеешь…»
Назавтра Соня сидела с маминой записной книжкой, набирала номера телефонов и говорила, каждый раз слушая свои слова и постигая их смысл: «Умерла. Она умерла. Мама умерла».
Соне предстояло пережить и понять еще что-то чрезвычайно важное, прежде чем она осознала, что на этот раз мама «уехала» от нее навсегда. Прежде чем крепко-накрепко закрыла двери, за которыми хранились воспоминания и клятвы ее детства.
Она обзванивала знакомых, когда полуживая Тина вдруг подошла близко, почти вплотную, и сказала бесцветно:
– Не приглашай отца, Сонечка. Мама сказала перед смертью: «Передай Соньке, пусть она отомстит за меня папеньке».
Соне тоже хотелось кому-нибудь отомстить.
Нужно было сходить на мамину работу за материальной помощью. Она пришла и стояла в подвальчике НИИ рядом с лабораторией, где раньше бывала часто, ждала. С конвертом в руках появился Кожновский.
– Вот, возьми, пожалуйста, Соня. Если нужна какая-то помощь, ты скажи. Мы все очень, очень любили маму, мы тебя не оставим, – ласково заговорил он, седой высокий человек, положивший руку на Сонино плечо.
Она смотрела на него, решалась, решалась… До этого времени все свои негодования она сдерживала, но тут отважилась, отступила на шаг, вдохнула поглубже, прищурилась и по складам произнесла:
– Я вас не-на-ви-жу!
А он вдруг замотал головой, заплакал и протянул к ней обе руки:
– Ненавидишь? Ну что ты, что ты… Бедная моя девочка… Ну ничего, ничего… Это потом пройдет…
Он еще что-то приговаривал, а она стояла, ошеломленная откровением, которое накрыло ее, как лилипута огромная шляпа. Она это видела, чувствовала, ему действительно больно, он не врал!
«Ненавидеть глупо! – Соня не знала, она думает сама или эти слова слышит. – И мстить глупо!»
За что мама ненавидела Кожновского? Он же не виноват! Соня кожей ощущала и знала точно – старик сейчас говорил правду!
Никто не виноват.
Никто не умеет думать ни