itle>
I
Будто в слоу-мо Ева падала в его объятия и жадно прижималась к груди. Он смотрел на неё сверху вниз непривычно добрым, но тем же надменным взглядом. Своей широкой спиной он словно ограждал Еву от враждебного и опасного мира – так она себя чувствовала рядом с Павликом. Прижавшись друг к другу, они стояли посреди еле различаемого в ночи то ли поля, то ли какой-то дороги, пока Ева, наконец, не открыла глаза и не осознала, что всё это время спала. Она стремительно накинула на плечи джинсовую куртку и вышла. Стены общежития, побелка на которых осыпалась на разбитую коричневую плитку, расплывались в сонных глазах Евы и далеко тянулись к балкону. Она с силой толкнула дверь и, ощутив удар прохладного осеннего ветра, села на поломанную сидушку стула. В тишине громко раздалось чирканье зажигалки, и балкон быстро заполнился табачным дымом. Задрав к небу голову, Ева бесцельно шарила глазами по созвездиям, пока сигарета в её руке не стала окурком. Она нехотя вернулась в комнату и долго ворочалась прежде чем, наконец, уснуть.
Будильник прозвенел в 6:40. Разбитая, Ева медленно натянула на себя колготы, платье, пальто и выскочила в холодную осень. 4, 3, 2, 1… На «зелёный» девушка перешла дорогу и встала под крышу ярко-оранжевой остановки. Редкие капли дождя громко били по металлу, звук удара смешивался с шумом проезжающих нескончаемым потоком машин. Ева села в подъехавшую грязную маршрутку и двинулась по утопающему в липких жёлтых листьях городу.
– На пригородном, – бросила девушка водителю и вышла на своей остановке.
Ева прошла контроль на входе вокзала и поспешила купить билет. Не найдя свободного места, она вышла на перрон и вскоре пожалела об этом: тело задрожало от пронизывающего холодного ветра. Ева обняла себя за локти и бросила в толпу взгляд – среди незнакомых лиц оказалось одно, черты которого она знала наизусть. Девушка растерялась. Павлик в упор смотрел на неё своими зелёными глазами, пока она в панике пыталась совладать с собственным телом. Вдруг послышался спасительный сигнал поезда, и она поспешила затеряться среди других студентов, запрыгнув в ближайший вагон.
– Осторожно, двери закрываются, – заиграло из динамика, и электричка тронулась.
Он вошёл в вагон, когда Ева протягивала свой билет проводнице. Столкнувшись из-за спины контролёрши с Евой взглядом, он решительно двинулся навстречу и сел напротив. Они молчали. Павлик выставил свою ногу вперёд и протиснул колено между её колен. Вдавившись в кресло, она смотрела куда-то перед собой: от возбуждения глаза Евы были томными и мутными. Она услышала знакомый уже ей треск раскрывающегося канцелярского ножа и, не сопротивляясь, позволила ему сделать на своей бледной ладони надрез. Девушка застонала от боли и вида выступившей из раны крови.
– Пойдём, – прошептал Павлик, и Ева неуверенно поплелась за ним.
Тамбур был пустым. Он с силой толкнул Еву к стенке и плотно прижался к её обмякшему телу. Губы Павлика впивались в шею, холодные руки грубо шарили по оголённой груди. Ева задыхалась и жадно цеплялась за его волосы. Вдруг послышался скрип, и Павлик замер, заслоняя её собой, пока дверь не заскрипела снова. Он отпрянул и взглянул на неё: разгоряченная и потрёпанная, Ева напрасно пыталась удержать равновесие. Он поймал её и, поцеловав, вышел. «Не прислоняться» – прочитала Ева надпись с окна поезда, застёгивая верхние пуговицы платья. Девушка часто-часто дышала и сосредоточенно думала о чём-то, пока не решила всё-таки вернуться в свой вагон уже в одиночестве.
На вокзале её встретили родители. Они спрашивали об оценках и успеваемости, о еде и погоде. Ева отвечала не впопад и всюду искала его. Павлик шёл сзади рядом с матерью и о чём-то с ней говорил. Он увидел обернувшуюся Еву и тут же возникший её затылок.
– Мы тебя месяц не видели, ты слушаешь меня? – нервно обратился к Еве отец, закидывая в багажник её дорожную сумку и усаживаясь за руль.
Она поспешила оправдаться, рассказывая о навалившейся на неё учёбе, недосыпе. Её нескладную речь прервало оповещение о сообщении – Павлик просил о встрече.
– Боже, я выкину твой телефон на хрен! – Евин отец смотрел на неё через зеркало заднего вида.
Ева отвернулась к окну и уставилась в него, наблюдая за мелькающими голыми деревьями.
Вечер настал для неё быстро, и Ева стала собираться. Она облокотилась о свой трельяж, и красила губы сливовой помадой, когда в комнату ворвалась нервная мама.
– Ты что, куда-то собираешься?
– С Надькой договорились встретиться, – неуверенно начала Ева, предчувствуя надвигающийся скандал. – Я ненадол…
– Понятно! – воскликнула Марина Сергеевна и, громко хлопнув дверью, вышла.
Ева наскоро накинула на себя шифоновое платье, пальто и поспешила выбежать на улицу, где в конце квартала, переминаясь с ноги на ногу, её уже ждал Павлик. Девушка поравнялась с ним, и они двинулись вперёд.
– Ты похорошела, – Павлик первым нарушил молчание и, преграждая путь Еве, остановился.
Он прислонился своей жилистой рукой к её скуле и провёл пальцами невидимую линию до губ.
– Я скучал.
Они