теле жертвы, сопровождавшие каждый удар, кольцо с острой гранью на мизинце обвиняемого и красные следы на костяшках его пальцев. Простого вопроса о том, чем можно объяснить эти три обстоятельства, было достаточно, чтобы обвиняемый сломался.
Это было бы обычное слушание дела, если бы его рассматривал любой другой судья, но не Фредерик Найт, известный в уголовно-процессуальной системе Нью-Йорка как Большая Свинья.
Элли подозревала, что это прозвище отражало не столько его явно избыточный вес, сколько стремление превзойти в женоненавистничестве Эндрю Дайса Клэя[6].
Когда она поднялась со свидетельского места, последовал настоящий бред.
– А я вас знаю.
Если бы Элли находилась в доме престарелых в Квинсе, она могла ожидать, что услышит подобную фразу от пациента – очень-очень старого, который уже больше никого не знает.
– Элис Хэтчер, ваша честь. Я здесь уже в пятый раз. – Детектив быстро перечислила имена обвиняемых, которые всегда помнила. Она могла назвать даже даты ареста, а возможно, и даты рождения. У нее была прекрасная память.
Судья Найт, разумеется, ничего этого не помнил. Каждый раз при упоминании ею очередного дела он покачивал головой:
– Всего пять раз, и я вас знаю! Примите это как комплимент, офицер.
«Детектив», – мысленно поморщилась Элли.
– Вы держите себя в форме. Это хорошо. Прелестная девушка, не правда ли, Донован?
Макс не упустил такую возможность:
– Что касается формы, едва ли кто-нибудь может сравниться с вами, ваша честь.
«Банально», – подумала Элли. Хотя как иначе можно было ответить в данных обстоятельствах?
– А что вы думаете, мистер Донован, по поводу наряда вашего свидетеля?
– Прошу прощения, ваша честь?
– Не для записи, – обратился Найт к судебному репортеру. – Всего пять визитов в суд, и я, тем не менее, запомнил этого свидетеля. И давайте внесем ясность. Мы все знаем, что именно мне запомнилось. И вот теперь она здесь в этих мужских штанах – пусть будет брюках.
Хэтчер хотела было сказать, что под ее скромными серыми брюками черное бикини с ремешком, но, идя в суд, она оделась подобным образом по определенной причине. Она оделась подобным образом потому, что большинство судей и присяжных заседателей имеют определенные ожидания, которые отличаются от ожиданий Найта.
Судью не интересовал ее внутренний монолог. У него имелись собственные мысли.
– Впервые сев на судейскую скамью, я застал первую волну женщин, захлестнувшую суды. Все они носили юбки, шелковые блузки и туфли на высоких каблуках. А затем пришла мода на мужскую одежду, и женщины стали одеваться в брюки и оксфордские рубашки. В настоящее время девушки снова начали одеваться как прежде – платья, юбки, чулки, туфли. Все, кроме вас, офицер. Хэтчер, вы сказали? Вы скрываете свои достоинства и выглядите как парень. А что, если бы Донован появился здесь завтра в платье? Как бы вы к этому отнеслись?
Она заметила, что Макс смотрит на нее. Предостерегает.