ковриками из овечьей шерсти. Комнаты были обставлены мебелью из люцита. Помещения для прислуги выглядели просто шикарно.
– Комната Джулии располагается сзади.
Из глубины квартиры до слуха Элли донеслись звуки шагов, голоса, щелчки и скрип радиостанций.
– А вы, собственно, кто?
– О, простите! Меня зовут Кэтрин Уитмайр. Я мать Джулии.
– И вам никто не говорил, что вы не должны здесь находиться?
– Это мой дом. И моя дочь. Я сказала, что не уйду, пока не приедут детективы, расследующие убийства. Я слышала все, что они говорили о Джулии, и настаиваю: мою дочь убили.
Напарников вызвали на место предполагаемого самоубийства. Их вопрос, почему расследование этого дела требует участия двух детективов, остался без ответа. Теперь же у Элли возникло ощущение, что она видит перед собой главную причину.
– Мы уже здесь, миссис Уитмайр. Я понимаю, какую душевную боль вы сейчас испытываете, но вам нельзя тут находиться – тем более если ваша дочь действительно была убита. – Элли увидела офицера в униформе на спиральной лестнице и помахала ему рукой. – Этот джентльмен выведет вас из дома. Вы можете посидеть в одном из автомобилей или же он отвезет вас в полицейский участок, если вам там будет комфортнее. Нам нужно произвести предварительный осмотр, после чего мы побеседуем с вами более подробно.
Женщина хотела было возразить, но, очевидно передумав, кивнула в знак согласия.
– Идите и сами убедитесь. Я не могу смотреть на нее. Просто не могу. – Она пошла вниз по лестнице, и офицер неуклюже последовал за ней.
Шум, который услышала Элли, исходил из-за закрытой двери в конце коридора. Она открыла ее.
– Почему эта дверь закрыта, а меж тем постороннее лицо свободно перемещается по месту преступления?
– Потому что это не место преступления. А эта сумасшедшая баба сказала, чтобы мы не смели прикасаться к телу ее дочери, и хлопнула дверью.
Детективы увидели перед собой двух молодых санитаров «Скорой помощи». У одного была короткая стрижка, у второго – торчавшие в разные стороны прямые волосы, намазанные гелем. Парни бездеятельно стояли возле окна спальни, расположившись как можно дальше от белого мраморного пола ванной, к которому были прикованы их взгляды. С Элли говорил санитар с торчавшими в стороны волосами. По тому, как его коллега пожал плечами, Элли заключила, что тот тоже принимал участие в стычке с Кэтрин Уитмайр.
– Итак, некая богатая леди в дизайнерском жакете пришла в ярость по поводу того, что убили ее дочь, а вы, двое, стоите здесь и чешете друг другу яйца? Что тут происходит, черт возьми?
– Вы получили тот же самый вызов, что и мы. Шестнадцатилетняя девушка в ванной, разрезы на запястьях. Мы приехали. На пару минут раньше ваших двух парней. И то, что мы увидели, представляется вполне очевидным. – Санитар понизил голос. – Это, вне всякого сомнения, самоубийство. В ванне, справа от тела, лежит бритва. Несколько отметин пробных порезов на левом запястье и глубокий разрез через лучевую артерию. Девушка даже оставила