по лестнице. С каждой ступенькой волшебство рассеивалось, радостное опьянение уступало место тошноте. Он начал раздеваться. Оставшись один на один с банальностью застежки-молнии, прозой пары носков и неловкими движениями пьяного юнца, она почувствовала, как сжимается ее сердце. Хотелось сказать: «Перестань, замолчи, я уже ничего не хочу». Но отступать было поздно.
Лежа под его гладким телом, она могла только торопиться, симулировать, форсировать крики, чтобы он насытился и замолчал, покончить с этим. Он хоть заметил, что она закрывала глаза? Она зажмуривалась с яростью, словно ей было противно его видеть, словно она уже думала о следующих мужчинах, настоящих, правильных, других, которые наконец сумеют подчинить себе ее тело.
Она тихо закрыла за собой дверь квартиры. Во дворе она закурила. Еще три затяжки, и она позвонит мужу.
– Не разбудила?
Она сказала, что заночевала у своей подруги Лорен, которая живет в двух шагах от редакции. Спросила, как дела у сына. «Да, вечер прошел отлично», – заключила она. Перед пятнистым зеркалом в подъезде она заставила лицо разгладиться и наблюдала за своей же ложью.
Улица была пуста, и она слышала звук собственных шагов. Вскрикнула, когда какой-то мужчина толкнул ее, спеша догнать подъезжающий к остановке автобус. Она вернулась домой неспешным шагом, чтобы потянуть время, чтобы быть уверенной, что придет в пустую квартиру, где никто не будет задавать вопросов. Слушала музыку и растворялась в ледяном Париже.
Ришар убрал со стола после завтрака. В мойке стояли грязные чашки, к одной тарелке пристал недоеденный бутерброд. Адель села на кожаный диван. Она не сняла пальто и все так же прижимала сумку к животу. Она не шевелилась. День начнется только после того, как она примет душ. Постирает блузку, пропахшую холодным табаком. Скроет круги под глазами с помощью косметики. А пока она погрязала в нечистоте, на грани двух миров, ощущая себя полновластной хозяйкой настоящего времени. Опасность миновала. Бояться больше нечего.
* * *
Адель вошла в редакцию. Лицо у нее осунулось, во рту пересохло. Со вчерашнего дня она ничего не ела. Надо бы проглотить хоть что-нибудь, чтобы прогнать боль и тошноту. Она купила холодную черствую булочку с шоколадом, еще и в худшей булочной района. Откусила от нее, но жевать было трудно. Хотелось свернуться клубком в туалете и уснуть. Ее одолевали сонливость и стыд.
– Ну что, Адель? Не слишком устала?
Бертран наклонился над ее столом и заговорщически подмигнул. Она не отреагировала. Булочку с шоколадом она выбросила в мусорку. Хотелось пить.
– Вчера вечером ты была просто великолепна. Как голова, не болит?
– Спасибо, нормально. Мне просто нужен кофе.
– Ты как выпьешь, тебя и не узнать. Ты же у нас такая вся из себя принцесса, застегнута на все пуговицы, никого в свою жизнь не пускаешь. А на деле та еще зажигалка.
– Перестань.
– Ты нас здорово повеселила. И танцуешь ты отлично!
– Слушай, Бертран, мне надо