сто тридцать – сто сорок ему было точно.
– Ты ведь не думаешь отравить и меня, старик? – спросила Лоэль, надеясь женским чутьем отличить ложь от правды в его ответе.
– О, нет! Мне гораздо интереснее понаблюдать за придуманным вами экспериментом, молодая госпожа. Гораздо интереснее! Вы не передумали? Нет? – тусклые глаза Ван Тага на мгновение вспыхнули хищным огнем.
Лоэль взяла сухую веточку из трясущейся руки и с сомнением поднесла ко рту.
– Вы не передумали, – с облегчением констатировал колдун.
– Мое слово спасло тебя, когда попы раздували костер под столбом, к которому ты был привязан. Помни об этом и делай, что должен, – стараясь придать голосу твердость, сказала герцогиня Лоэль.
– Вряд ли в тот день вами двигало милосердие, молодая госпожа. Думаю, вы уже тогда замышляли все это. Неосознанно, разумеется.
– Хватит слов, старик. Начинай свое колдовство.
Над горизонтом уже серел рассвет, когда герцогиня Лоэль, пошатываясь, выбралась из склепа. Одной рукой она неуверенно придерживалась за стены, а другой механически оправляла платье, испачканное и порванное в нескольких местах. Не глядя на поджидающего снаружи Ван Тага, она побрела куда-то в сторону. Сошла с каменных плит Скорбной аллеи на мягкую, холодную от росы траву и рухнула на четвереньки.
– Мне никогда не отмыться… – тихо простонала она, и ее тут же вырвало. – М-м-мерзость!
Эц Ван Таг с довольным видом покосился на склеп, откуда доносилось тихое неритмичное шарканье и глухое мычание. Потом засеменил к герцогине.
– Угомони его! – потребовала Лоэль, отползая от дурно пахнущей лужи. – Угомони его, старик! После смерти он стал еще злее и похотливее, чем при жизни.
– Разумеется, молодая госпожа! – с нотками ликования в вибрирующем голосе отозвался колдун. – Смерть причудливо влияет на человека. Она выделяет и обостряет самые яркие черты характера, напрочь стирая все остальное…
– Угомони его! – выкрикнула герцогиня.
– Хорошо. Сейчас я повторно упокою вашего мужа. И ни к чему так волноваться. По-моему, все прошло просто великолепно, – колдун медленно развернулся, стуча тростью и часто перебирая ногами. Ему удалось проделать половину пути до входа в склеп, когда герцогиня Лоэль тихо и властно сказала:
– Стой!
Она поднялась на ноги, но ее по-прежнему пошатывало. Небесный купол быстро пропитывался утренним светом. На левой щеке герцогини блестела слеза.
– Скажи, старик, скажи мне еще раз, что все получится. Я хочу это услышать.
Ван Таг вновь начал долгий разворот на одном месте.
– Говори, старик! Я ненавижу звук твоего голоса, но сейчас ты должен говорить.
– Я честен с вами, молодая госпожа. С самого начала я без утайки описал вам истинное положение вещей и теперь могу лишь повторить сказанное прежде. Я хороший некромант, молодая госпожа. Пожалуй, лучший из тех, кого еще не отправили на костер. Однако