арестованных в первой комнате своего невзрачного жилища, которая по такому случаю была ярко освещена. Сам капитан был уже без своей теплой енотовой шинели; он стоял у стола в мундире, при сабле и в высоких походных сапогах.
На столе грубой работы лежала груда бумаг, прикрытых вместо пресс-папье револьвером крупного калибра.
Дверь распахнулась, и арестованные, как были в шубах, вошли в комнату и учтиво раскланялись с капитаном. Солдаты остановились у дверей и взяли ружья к ноге, стукнув об пол прикладами.
Капитан, не отвечая на поклон вошедших, пытливо глянул на них своими ясными светло-серыми глазами.
Это были два молодых человека во цвете лет, оба среднего роста, стройные и с наружностью истинных джентльменов, хотя в выражении их лица сквозило вполне понятное беспокойство.
У обоих были густые, окладистые бороды, у одного черная, у другого белокурая. Обе были тщательно расчесаны, но тем не менее привлекли к себе особое внимание капитана. Шубы на незнакомцах были огромные, очень теплые, но изящного покроя. Вообще видно было, что путешественники принадлежали далеко не к низшему классу общества.
Вдруг капитан как будто сообразил что-то. Он погладил несколько раз левою рукой свои усы с проседью, потом бакенбарды, выпрямился по-военному и резко спросил путешественников по-русски:
– Кто вы такие?
– Милостивый государь, – твердым голосом, но с безукоризненною вежливостью отвечал ему по-французски белокурый, – позвольте вам заметить, что ни я, ни друг мой по-русски не говорим. Поэтому позвольте нам давать вам объяснения на французском языке, который хорошо знаком всем образованным русским, а следовательно, и вам.
– Вот как! – перебил офицер. – Да вы, оказывается, хитрее, чем я предполагал. Хорошо. Будем говорить по-французски, хотя я уверен, что вы такие же русские, как я. Ну-с, посмотрим, что вы намереваетесь мне объяснить?
– То, что мы являемся жертвой весьма печальной ошибки. Вы, очевидно, изволили нас принять за каких-нибудь беглых арестантов. Так, по крайней мере, мне кажется. Иначе я не могу себе объяснить всего происходящего.
– Вы хорошо заучили свою роль, господа, – последовал холодный ответ.
– Уверяю вас, мы говорим правду. Мы можем это вам доказать. У нас есть бумаги, паспорта… они там, в чемодане…
Капитан не ответил ни слова. Он приподнял револьвер, служивший вместо пресс-папье, взял из-под него одну из бумаг и прочитал себе под нос:
– «Среднего роста…» – Совершенно верно. «Большие бороды у обоих». – И это как раз. «Один белокурый, другой брюнет». – Чего же еще яснее? «Люди очень подвижные, нервные». – И это есть. «Говорят на многих языках и держатся совершенно прилично». – Так чего же более? Конечно, они. Остается посмотреть, до чего дойдут они в своем дерзком запирательстве. Это даже забавно.
– Ну-с, господа, – обратился капитан к путешественникам вслух, – так, значит, вы французы? Так-с. Как же вас зовут в таком случае?
– Меня – Жюльен де-Кленэ,