полагалась смерть. Маджид нащупал рукоять кинжала. Да, он уже не ребёнок, чтобы слепо верить каждому слову Джамбулата. Он, Маджид, способен принимать решения и отныне не позволит никому управлять собой.
– Что скажешь, дядя?
Под сводами зала советов его твёрдый как камень голос звучал жёстко. Каждое слово острым лезвием клинка разрезало воздух. Будто на троне сидел не юный правитель, а закалённый в боях, умудрённый опытом шах Великого Хорезма.
– Молчишь? Всё это время ты подчинялся не мне. Воспользовавшись положением военачальника, ты служишь себе и своим интересам. Значит, отец был прав, велев присматривать за тобой. Взять его!
Не дав военачальнику сказать и слово в оправдание, Маджид махнул рукой и за спиной Джамбулата выросли четыре крепких воина. Из тени на свет факелов вышли две фигуры – новые советники шаха Яшан и Турсун – и встали рядом с троном.
Маджид с презрением взглянул на помрачневшего дядю. На миг ему показалось, что он увидел страх на лице несгибаемого и грозного военачальника.
– Повелитель, прошу тебя! – падая на колени, взмолился Джамбулат. – Дай мне всё изменить.
– Что изменить? Твою верность мне?
– Я верен тебе, повелитель! Ради тебя я сделаю всё, что пожелаешь. Я любил моего брата, твоего отца. И ты мне как сын.
От этих слов у Маджида в груди больно кольнуло.
– Который из трёх? – юный хорезмшах встал и в сопровождении новых советников сделал несколько шагов к Джамбулату. – Старший, которого ты задушил собственными руками, потому что он посмел возжелать одну из твоих юных наложниц и, пока ты пребывал в походе, сделал её своей? Что стало с бедняжкой? Её, кажется, казнили вместе с твоим нерождённым внуком?
Сам Маджид этого не видел, но в памяти прочно засело негодование отца о несдержанности и небывалой жестокости брата.
– Или как средний сын? – остановившись возле дяди и склонившись над его головой, тихо произнёс шах, удивившись тому, что Джамбулат вздрогнул. – Твоего сына отравили по твоему приказу, помнишь, дядя? Вся вина его заключалась в том, что он питал слабость к одному из наставников. Защищал, оправдывал перед тобой. А тот, желая навредить нашему роду, обвинил ученика в подготовке заговора против тебя? Позже оказалось, что это гнусная ложь. А ты по горячности не внял разуму и отдал приказ убить сына.
Этот день Маджид и рад бы забыть. Они с отцом и стражниками опоздали всего на миг. Ворвались в шатёр и увидели извивающегося в агонии сына Джамбулата и военачальника, стоящего над телом умирающего. Когда выяснилось, что никто заговор не планировал, Джамбулат не сказал ни слова. Без сожаления ускакал на войну в Византию. А Маджид, закрывая глаза, ещё долго видел предсмертные муки несчастного.
– А может как младший сын?
Звонкий голос хорезмшаха звуком лязгающих клинков разнёсся под сводами зала советов. Юный хорезмшах остановился перед Джамбулатом и, слегка склонившись, заглянул ему в лицо.
– Младший родился