спросили: «Как?»
Дед повторил.
Высокий чин поморщился, обернулся к адъютанту и сказал: «Чтоб это было в последний раз!»
Сунул деду медаль «За храбрость» в руку и пошел дальше.
С дедом, удивительно добрым, тихим и застенчивым человеком, как утверждали все окружающие, было невероятно трудно жить. В этом нет противоречия. К концу жизни он был уже тяжело болен, у него была водянка и пошаливало сердце, но, как и всю жизнь, он никогда и ни о чем никого не просил. Никогда и ни о чем! Он был уверен, что как есть, так и надо! И это было невыносимо.
Мать, к примеру, приходила с работы:
– Дедуля, ты ел что-нибудь?
– Да, не волнуйся, пожалуйста!
– Что ты ел?
– Там на кухне в кастрюльке суп, я его похлебал немножко…
– В какой кастрюльке?
– В синенькой, на подоконнике.
– Боже мой! Это не супчик, это я поставила мочалку отмокать!
Врача ему мы вызывали вечно тайком, делая вид, что это материн товарищ по работе пришел в гости.
При этом, как рассказывала мать, он был потрясающий «ходок».
Раз в месяц дед «уезжал в командировку». Это могла быть кратковременная командировка на субботу и воскресенье, а могла быть длительная, дня на четыре, на пять.
Несколько раз, когда дед был в очередной «командировке», мать встречала его под ручку с очередной дамочкой на Покровском бульваре.
Естественно, они делали вид, что не знают друг друга.
Мать говорила, что рядом с дедом всегда были отменные, хорошо одетые, красивые холеные женщины, которых совершенно нельзя было отнести к представительницам пролетариата. Где он их находил и, главное, что они в нем находили, невозможно было представить. Нет, вероятно, при самом близком знакомстве они обнаруживали в нем какую-то могучую мужскую силу, но до этого!
Как можно было в этом застенчивом синеглазом существе, с тихим голосом и такими же тихими движениями даже предположить что-нибудь мужское, невообразимо. Вероятно, он с первого взгляда вызывал у них чисто женское любопытство. Они подходили просто посмотреть: что это за симпатичная такая кулема с такими синими глазами? Он их не звал, они подходили сами. Они слетались к нему как мухи на липучку, но из-за своей застенчивости он просто не мог им отказать.
И дед тут же «уезжал» в очередную командировку.
Случаи, которые происходили с дедом, тоже были какие-то кулемные.
У него было длиннополое коричневое кожаное пальто с поясом.
Пальто было гораздо старше деда, но снаружи выглядело несколько моложе своих лет. О возрасте пальто говорила подкладка.
Однажды во время очередной «командировки» в гостинице «Савой», целуя на прощанье утром свою очередную «товарища по работе», он, надевая пальто, попал рукой не в рукав, а в дырку за подкладку.
Поскольку рука наружу не вылезла, он стал вроде как такой однорукий инвалид в кожаном пальто.
Показать свой конфуз дед из-за своей стеснючести не мог, поэтому сунул рукав с рукой в карман и пошел на работу.
Работал