равнине с невероятной скоростью. Теперь я начал его нагонять. Я добрался до жалкой прибрежной деревушки. Я расспросил жителей о демоне. Они сказали, что уродливый великан побывал здесь накануне. Он забрал весь зимний запас пищи, захватил упряжку собак и в ту же ночь отправился дальше.
Я сменил свои сани на другие, более крепкие, и, закупив запасы провизии, съехал с берега в океан.
Нередко массивные глыбы льда преграждали мне путь. Я слышал под ними грохот волн, грозивших мне гибелью. И вот однажды вдалеке я заметил черную точку. Вглядевшись, я издал торжествующий крик. Это были сани, а на них знакомая мне уродливая фигура. Наступила ночь. Сани были еле заметны, а когда рассвело, я к своему отчаянию потерял след. Подул теплый ветер, море ревело, все вокруг всколыхнулось. И теперь между мной и моим врагом свирепствовало бешеное море, и меня относило от моего врага все дальше и дальше.
И вот, в тот миг, когда я уже изнемогал под бременем бедствий, я увидел высокий стройный корабль, обещавший мне помощь и жизнь. Я разломал свои сани, чтобы сделать весла, и с мучительными усилиями подогнал свой ледяной плот к этому кораблю. Если бы выяснилось, что он следует на юг, я был бы готов умереть. Но, тут мне улыбнулась удача – судно держало путь на север. Добрый капитан приказал поднять меня на борт и вместе со мной трех, оставшихся в живых, собак. В моей душе снова проснулась надежда, что я догоню проклятого демона.
О, святые души Уильяма, Жюстины, Клерваля, бесценной Элизабет и моего отца, придите мне на помощь, направьте шпагу мщения прямо в сердце убийцы!
Дорогая сестра Маргрет, я решил написать тебе об удивительном событии, случившемся со мной в Северном море. Прошу тебя только об одном: поверь моему рассказу, каким бы неправдоподобным он тебе ни показался.
Несколько дней назад волны прибили к нашему кораблю льдину. На ней был обмороженный, умирающий человек. Мы, как могли, позаботились о нем. Первые три дня он даже не мог говорить. Наконец, он пришел в себя и тихим голосом поведал нам невероятную историю.
Я узнал, что зовут его Виктор Франкенштейн. Я целую неделю слушал его повесть, самую странную и страшную из всех, которые я слышал за всю свою жизнь. Было очевидно, что это человек, глубоко образованный во всех сферах науки. В своей речи он обнаруживал изрядную остроту суждений. Даже на пороге смерти как он был благороден и величав! Несомненно, он был предназначен для великих дел. Он создал подобие человека и оживил его. Что может быть в науке выше этого? Но, к несчастью, это существо оказалось настоящим чудовищем. Оно уничтожило всех, кого нежно любил этот возвышенный, поистине гениальный человек.
Франкенштейн разворачивал все новые и новые картины своей жизни. Я чувствовал, что он искренен и правдив, что он доверяет мне все самое сокровенное. Но, когда я спросил его, какими препаратами он пользовался, чтобы вдохнуть жизнь в сотворенное им, пока еще мертвое тело, его лицо изменилось, глаза вспыхнули, он приподнял руку:
– Никогда! – воскликнул он, – никогда