деваха и три апатичных невольника, предплечья которых украшали небольшие татуировки: красный круг с голубем внутри.
Эта мета – признак раба – наносилась магами и служила своеобразным маячком и охранником, подавляя волю, эмоции и желания. Постепенно заклейменный превращался в тупое, равнодушное животное в человеческом обличии – покорное и не помышляющее о побеге.
После обычных приветствий разбойники стали лагерем, размещаясь в многочисленных сараюшках, а то и просто во дворе, прихватив с сеновала душистые охапки свежескошенного сена.
Келвин с особо приближенными разбойниками и семью пленницами устроились в доме. Темьян, как всегда, был рядом с ним.
Гостеприимный хозяин велел накрыть стол с крепким домашним вином, и пиршество началось. Деревенские девушки поначалу испуганно жались друг к дружке и отказывались от угощений, и только златокудрая красавица вела себя непринужденно. Она сидела между Келвином и Темьяном, с аппетитом пила и ела все подряд. Да еще командовала смущающимся от случайных прикосновений ее руки урмаком, заставляя подавать ей самые лучшие куски и подливать вина. Впрочем, несмотря на выпитое, хмель, казалось, совсем не затуманил ее разум.
Келвин все посматривал на нее и наконец не выдержал:
– Ты кто такая, а? Больно смелая.
– А мне терять нечего, – обаятельно улыбнулась незнакомка. – Я ведь и вправду беглая.
– От отца да нелюбого жениха? – саркастически усмехнулся Келвин.
– От жертвоприношения.
Темьян затаил дыхание, боясь пропустить хоть слово. Он кое-что знал о жертвоприношениях.
– Продали меня. Отец и продал. – Девушка помрачнела. – Так что не получишь ты за меня денег. Никто не купит – побоятся.
– А я тебя в соседней Беотии продам, – не сдавался Келвин.
– ОНИ достанут и в соседней, – вздохнула незнакомка.
– Потом, может, и достанут, но я-то уже успею получить за тебя куары.
– Там видно будет. – Девушка легкомысленно махнула рукой и ударила кулачком по руке Темьяна. – Ты что рот разинул? Вина мне еще!
Вскоре мужчины опьянели, стали поглядывать на пленниц с определенным интересом. Кто-то кого-то уже сажал на колени и залезал под юбки. Девушки поумнее смирились со своей судьбой и не сопротивлялись, но некоторые плакали, пробовали отбиваться, и это еще больше раззадоривало разбойников. Послышался женский визг, мужской смех, треск рвущейся одежды.
– Эй, поосторожнее там, без вывихов и синяков! Нам их еще продавать, – прикрикнул Келвин на особо рьяных разбойников и окинул златовласую незнакомку масленым взглядом.
Девушка в ответ брезгливо поморщилась:
– Даже и не думай, понял?
– Это еще почему? Ты такая же невольница, как и они. Разве что во сто крат красивее, – игриво ответил Келвин. – Но если ты стесняешься при всех, мы с тобой найдем укромный уголок, где будем только вдвоем…
– Ты помнишь, что я сказала? Кто дотронется до меня без моего разрешения, умрет.
– Да неужели?
Келвин