своими ручками за доски и комки земли. Серёжа подхватил её за руки и потянул на себя. Выбравшись из западни, дети вскарабкались на гребень отвала земли. На другой стороне канавы увидевшие их люди стали что-то кричать им, кто-то побежал вокруг, перепуганный экскаваторщик разводил в воздухе руками и вытирал кепкой вспотевший лоб. Через минуту детей тискали в объятиях и целовали счастливые родители.
– Живы?..
– Ах, вы! .. Не сказали… ушли…
– Мама!
– Как же вы нас напугали!
– Как вы залезли туда? Ещё бы немного… и всё!
– Мы хотели посмотреть…
– Они хотели…
– Что ж ты, мать, не досмотрела?
– Надрать бы им ! ..
– Бедные мои, родненькие. Главное – живы.
Растерянные и смущённые вниманием дети всё происходящее вокруг воспринимали как сон. Они были на волосок от гибели, но по-детски до конца не осознали этого, и с момента, когда рёв экскаватора затих, их страх развеялся и быстро забылся.
Когда ещё, как не в детстве случаться великим открытиям? Когда ещё человек способен открыто удивляться всему, что его окружает, не делая умного и утомлённого жизнью лица? Пока не пришла пора ходить в школу, маленькому Серёже надо было понять, как всё устроено в этой жизни: чем мальчик отличается от девочки, как дышит червяк в яблоке, почему болотная росянка ест муху, почему пчела жужжит, гуси шипят, а кошка мурлычет? Где фотограф прячет свою птичку, кто научил корову делать молоко, почему рыба не мёрзнет в холодной воде? Почему, почему, почему? Во всех этих важных вопросах надо было разобраться, всё понять и запомнить. Каждый день в детстве был полон открытий. Так однажды Серёжа услышал новое для себя слово «спутник». О нём как-то сразу, в один день, заговорили все взрослые в доме. Это слово всех радовало, как будто выпало оно из мешка Деда Мороза, а не из чёрного круглого радио, висевшего на стене. Смысл нового слова не сразу был понятен Серёже, но родители попытались его растолковать сыну и, вероятно, у них это получилось.
Серёжа оделся, взял свой трёхколёсный велосипед и выкатил во двор. Ему хотелось быстрее донести свою новость до всех, кого он знал в своём дворе, но, как назло, двор оказался пуст. Объехав его по кругу, промерив глубину всех луж и не найдя никого, Серёжа подкатил к сидевшему на широком чурбаке деду Барабану – самому старому обитателю двора – и вкратце осветил ему текущий момент и дальнейшие планы освоения космоса.
Надо сказать, что деда Барабана за его большую белую бороду детвора любила и втайне считала, что он-то и есть настоящий Дед Мороз, переодетый на летнее время в старую дырявую телогрейку. На самом деле Иван Барабанов был героем русско-японской войны и под старой, ставшей от времени непромокаемой, пропитанной махоркой и потом телогрейкой, скрывал от посторонних глаз потёртого «Егория», полученного им полвека назад за оборону Порт-Артура. Иван Акимович помнил, как туго приходилось на войне без табака. Солдаты сушили, мяли и пускали в дело всякую траву, листья,