он раньше не знал, сделало его робким и нерешительным. Оно не отпускало, сковав его волю и способность к простому общению.
Природа запустила в его организме неуправляемый химический реактор, и потребуются годы, чтобы Сергей смог научиться управлять этими процессами.
Настал день отъезда. Не помня себя, в порыве отчаянной храбрости, он вышел из автобуса и подошёл к ней, стоявшей в толпе провожающих. Она сразу поняла, что он направляется к ней, и встретила его улыбкой. Он что-то говорил ей и не слышал своего голоса. Пообещал написать ей… «Напиши», – согласилась она. Это было единственное слово, которое он от неё услышал. Автобус увозил ребят по извилистой горной дороге в ночь, и никто не видел слёз, которые текли ручьями из его глаз…
– Напиши… напиши… напиши… на-пи-ши! – стучало в висках и рвалось что-то внутри…
В родной посёлок Серёжа вернулся другим. Начавшийся в «Орлёнке» бурный процесс внутренней перестройки продолжался во всех направлениях. Сознательно или интуитивно он вырабатывал для себя новые правила поведения, взглядов, установок и приоритетов. Он кипел максимализмом. За неимением старших наставников, способных объяснить и помочь ему с выбором линии поведения, он искал ответы в литературе, выбирая себе героев для подражания.
Вероятно, для того, чтобы придать значения своему чувству и в силу упомянутого максимализма, он решил, что будет правильным, если он не станет обращать внимания на девчонок в классе, не будет с ними разговаривать и танцевать. Учитывая потребности возраста, обет был жестокий и, в определённой степени, сыграл в жизни Серёжи роковую роль.
Через какое-то время его «странное» поведение стало вызывать озабоченность учителей и родителей. Его «разбирали» на классных собраниях, пытались проникнуть туда, куда он никого не допускал, делали наставления, давали советы, но никто не мог понять, что с ним происходит. А за внешней оболочкой «отшельника» скрывался хрупкий внутренний мир, где было только двое – он и его Светлана. Он понимал, что стал жить двумя жизнями: одна была внешней, другая – скрытой ото всех. То чувство, что испытал он в «Орлёнке», стало для него самым дорогим и важным в его жизни – тем, что он лелеял в себе и оберегал от посторонних. Это было только его…
Весной следующего года, когда в школе проходили творчество Лермонтова, Серёжа за ночь при свече прочитал «Героя нашего времени» и рыдал над сценой прощания Печорина с Верой. Роман произвёл потрясение в душе его. Ещё ни одна книга не вызывала в нём такого интереса и участия, как эта. Открыв первую страницу, он уже не мог оторваться от чтения до тех пор, пока не прочитал книгу до конца.
– Вот оно! – думал он, – То самое, что я так давно искал.
Это было его время! Наряду с наполеоновской эпохой это было время, в котором он хотел бы жить. И он погрузился в это время, и к двум жизням добавилась третья. Роман «Герой нашего времени» сделался его настольной книгой, а Печорин – наставником и примером для подражания.
В