есть в дороге не очень удобно, особенно, когда едешь в часто трясущейся карете, но возможно. Бутерброды с сыром и мясом слегка утолили голод и, как ни странно, уменьшили панику.
Успокоившись, я все же смогла уснуть, привалившись спиной к одному из сидений.
Длинные стеклянные лабиринты, из которых нет выхода, знакомые и незнакомые лица снаружи, со злорадством наблюдавшие за тем, как я безрезультатно мечусь из коридора в коридор, постоянные тупики, чудовища, протягивавшие ко мне свои лапы… Я искала и не находила выхода, кричала, плакала…
– Селенира, – позвало вдруг одно из чудовищ, – Селенира, проснись!
Меня чуть встряхнули, и я открыла глаза.
– Приехали, – сообщил Шарон, пристально глядя мне в лицо, – вытирай слезы и выходи. Переночуем на постоялом дворе.
Глава 10
Ты проходишь своей дорогою,
И руки твоей я не трогаю,
Но тоска во мне – слишком вечная,
Чтоб была ты мне – первой
встречною…
Вижу я по губам – извилиной,
По надменности их усиленной,
По тяжелым надбровным выступам:
Это сердце берется – приступом!
Марина Цветаева. «Ты проходишь своей дорогою»
На улице смеркалось. Солнце уже ушло за далекий горизонт, тьма медленно опускалась на землю, нежно укутывая ее толстым темно-синим покрывалом. В окрестностях двора не было слышно ни звука. В остатках дневного света мы всей компанией зашли внутрь.
Постоялый двор выглядел так же скромно, как его изображали в любых исторических фильмах: грубо сколоченная деревянная мебель, деревянная же стойка с хозяином двора за ней, под потолком развешены разнообразные пучки трав для приправ и связки овощей, окна занавешены простенькими ситцевыми занавесками в цветочек. В общем, ничего примечательного. Единственное отличие – шары под потолком. Если замок в основном освещался скупо, свет давали только факелы на стенах, то здесь свет шел из круглых матовых шаров, висевших под потолком. Насколько я поняла, «работали» они на магии. Оставалось только догадываться, почему такое же освещение не использовалось повсеместно в замке.
Я не особо следила за тем, что заказывал Шарон подбежавшему к нам и угодливо кланявшемуся трактирщику, невысокому мужчине средних лет, пузатому и лысому. Меня больше интересовала обстановка двора. Мы оказались единственными его посетителями, смогли выбрать столы для ужина и рассесться, как удобно. Не все, конечно. Лоран сидел со служанками. С излишне прямой спиной, застывшей на лице маской пренебрежения ко всем окружающим, он напоминал живую статую. Я как будто слышала скрип его зубов, хотя челюсти и не были сжаты. Его самолюбие страдало от того, что ни аристократы в лице Шарона и меня, ни солдаты не пожелали делить с ним пищу. Артар – позорное клеймо на всю жизнь. Тот, кого постоянно сторонятся люди любого класса. Думаю, и служанки отказались бы есть за одним с ним столом, если бы рядом не сидели мы с Шароном. Вряд