и ушла к адвокату, который тут же занялся их разводом. Горлов окончательно осознал, что личная жизнь не удалась, а все попытки исправить положение потерпят крах. Если мерить мужскую привлекательность толщиной кошелька, то тут Горлову хвастать было нечем. Конечно, он не жил на одну зарплату, но, его доходы были значительно меньше, чем у большинства его коллег. Майор не торговал наркотой и не крышевал барыг. Два небольших помещения в торговом центре, оформленные на его маму, сданные в аренду, да его старая квартира в Подольске, где жили квартиранты, обеспечивали, по его мнению, достаточный доход. Однако бывшей жене денег никогда не хватало. Хорошо хоть с детьми не сподобилось, и, в общем, он был даже рад, что всё так получилось. За пятнадцать лет совместной жизни он дико устал от её постоянных жалоб и претензий. А вот работа – это то, что он действительно любил, отдавался ей без остатка. Лишившись ее, он потерял себя и стал всё более опускаться. Когда майор (теперь уже бывший), теряя надежду, начал подыскивать место в охранных структурах, неожиданно всё разрешилось. Его пригласили на очередное собеседование, и через две недели он вышел на работу в отдел МВД по борьбе с незаконным оборотом наркотиков. Воспользовавшись реформой и слабостью вновь созданной структуры, преступность высоко подняла голову. Резко возросло количество наркоты на улицах, барыги совсем обнаглели: на радостях понизили цены на «синтетику» и увеличили оптовые партии.
Постепенно мысли Горлова стали вялыми, обрывочными, плавно переходя в сновидения, пока сознанием окончательно не овладел сон.
Утром, получив очередную «клизму» от шефа, майор вернулся в свой кабинет. Вчерашнее задержание руководство ОВД все-таки отметило жирным плюсом, поэтому разнос выглядел довольно формально – только чтобы подчиненный не расслаблялся.
Николай Афонин, старший лейтенант, совсем молодой парень, сидел, уткнувшись в монитор ноутбука, разглядывая фото иномарок. Горлов поморщился. Он бесцеремонно захлопнул крышку гаджета, шлепнул на стол папку с документами и спросил:
– Наш пассажир уже в СИЗО?
– Нет, здесь, у нас кантуется. После обеда следа́чка его повторно допрашивать будет, так шеф распорядился, чтобы не отправляли пока.
Николай, как всегда, был в курсе всего, что происходит в здании отдела.
– Тащи его к нам. Побеседуем.
Афонин потянулся к телефону, и вскоре задержанный Кулёмин сидел на стуле перед майором.
– Ты, Куля, зачем нам два дня лапшу на уши вешал?
– Не понимаю, начальник! Как на духу… как маме!
– Как маме, говоришь. Ну, тогда так.
Майор, не торопясь, достал из ящика стола широкий офицерский ремень, сложил его вдвое и резко шлепнул им по столу. Громкий звук заставил Кулю вздрогнуть. Он выпучил глаза и нервно заерзал на стуле. Худой, с маленьким острым личиком, сейчас он напоминал дождевого червя, насаженного на крючок.
– Похоже, в детстве тебя мама не порола, раз ты таким дерьмом вырос. Вот я это сейчас и исправлю.
Майор