уж и романтичным, как нам представлялось первоначально. Уже на третий день, морская качка свалила более половины пассажиров и среди них моего мужа. Бедняга обессилел настолько, что с трудом поднимал голову с подушки. Мне приходилось заботиться обо всём самой.
Люди, приставленные комитетом, должны были присоединиться к нам уже в Бискаре, а потому на борту судна отпадала необходимость в моей конспирации. Тем не менее, я, в отличие от многих пассажиров, предпочитала уединение в каюте вместе с Виком, нежели обеды и ужины в обществе капитана и команды.
Для Мухиба, по специальному разрешению, был отведён небольшой закуток недалеко от багажного отсека. Счастливчик! Ни морская болезнь, ни отсутствие аппетита, ему не грозили. Трижды в день, я, стараясь не привлекать особого внимания, пробиралась к нему, чтобы накормить и напоить. Расчёсывая его мягкую гриву, я взяла за обыкновение делиться с ним всем происшедшим за день, своими переживаниями, надеждами. Глядя в его умные глаза я каждый раз читала в них понимание. А это мне сейчас было ох как необходимо.
Шли дни. Вик постепенно начал поправляться и уже не испытывал жесточайших приступов тошноты всякий раз, когда судно начинало качать. Правда, на все мои уговоры покинуть каюту и выйти подышать чистым свежим воздухом, он отвечал отказом, ссылаясь на слабость и головокружение.
* * *
Он стоял на капитанском мостике, и, делая вид, что невероятно увлечён той морской нудятиной, что ему рассказывал пожилой капитан, внимательно следил за хрупкой фигуркой, которая ухватившись за довольно увесистый мешок, упорно тянула его в сторону заграждений.
"Интересно, кто она?"– Он уже не первый день наблюдал за ней. Предпочитая уединение каюты, она трижды в день появлялась на нижней палубе, волоча за собой мешки. Зачем они ей?
Отсюда, с высоты, было трудно разглядеть её лицо, однако, та порывистость, которая скользила в каждом её движении, могла принадлежать лишь очень юной особе.
– Готов побиться об заклад, что ей нет ещё и двадцати, – пробормотал он, не замечая того, что говорит вслух.
– Простите, вы что-то сказали? – капитан прервал свой "увлекательный" монолог, и воззрился на собеседника.
Он понял, что сглупил, однако, не желая давать повод капитану думать, что его болтовня не интересна, тут же ответил:
– Да вот, пытаюсь представить масштабы услышанного, но честно говоря… – он, словно от избытка эмоций, лишь развёл руками.
– Вы правы, мой друг, представить довольно сложно. И, тем не менее, вы почти угадали возраст – пятнадцать! Да-да, я уже пятнадцать лет плаваю на этой посудине, и, поверьте, каждый раз взойдя на борт, радуюсь, как мальчишка, – восторгу капитана не было предела.
Он, продолжая кивать на болтовню капитана, попытался отыскать глазами белокурую головку, но незнакомка уже ушла.
Жаль. Он хотел бы узнать её поближе.
* * *
Вечерние сумерки – моё любимое время суток. Все заняты лишь собственными делами – кто-то ужинает с капитаном, иные проводят время