тайной лестнице.
Они разошлись.
Королевский солярий был тихой гаванью. Он тремя сторонами выдавался над стенами Королевской башни, открывая несравненный вид на столичный Аскалон и вьющуюся по городу реку. Над городскими улицами поднимались каменные колонны и столбы дыма из труб. Около двухсот тысяч душ звали столицу своим домом.
Эда редко выходила в город. Приближенным королевы не к лицу торговаться на рынках и на цыпочках перебираться через сточные канавы.
На залитом солнцем полу играли тени. Сидящая за столом королева виделась одиноким силуэтом, ее рыцари-телохранители стояли у дверей. Их протазаны скрестились перед Эдой.
– Госпожа, – обратился к ней один, – сегодня не ты прислуживаешь за трапезой ее величества.
Она не успела ничего объяснить, потому что Сабран окликнула:
– Кто там?
– Госпожа Эда Дариан, ваше величество. Ваша камеристка.
После короткого молчания проследовало:
– Впустите.
Рыцари немедленно расступились. Эда, не стуча каблучками, приблизилась к королеве, сделала реверанс:
– Доброе утро, ваше величество.
Сабран уже снова смотрела в молитвенник в финифтяном переплете.
– Я ждала Катри.
– Дама Катриен нездорова.
– Она провела ночь со мной. Я знала бы, если бы она заболела.
– Так сказала дама Розлайн, – ответила Эда. – Если позволите, сегодня я отведаю вашу трапезу.
Не дождавшись ответа, Эда села. Так близко к Сабран, что уловила запах ее саше с корнем ириса и гвоздикой. Инисцы верили, что эти ароматы предохраняют от болезни.
Некоторое время они молчали. Грудь Сабран поднималась и опускалась ровно, но складка рта выдавала гнев.
– Королева, – заговорила Эда, – я, может быть, слишком смела, но, как мне кажется, вы сегодня не в духе.
– Действительно слишком смела. Твое дело – проверять, нет ли яда в моей пище, а не обсуждать мое настроение.
– Простите меня.
– Я слишком много прощаю. – Сабран захлопнула книгу. – Ты, видно, не уделяешь внимания даме-воительнице – рыцарю Вежливости, госпожа Дариан. Может быть, твое обращение не истинно? Может быть, ты оставляешь моему предку пустые церемонии, а втайне держишься своей ложной веры?
Эда не пробыла с ней и минуты, а уже ступила на зыбкую почву.
– Ваше величество, – осторожно сказала она, – королева Клеолинда, ваша праматерь, была наследной принцессой Лазии.
– Об этом мне нет нужды напоминать. Ты считаешь меня полоумной?
– Я не думала вас оскорблять, ваше величество, – сказала Эда. Сабран отодвинула молитвенник в сторону. – Клеолинда была благородна и добра душой. Не ее вина, что она с рождения ничего не ведала о Шести Добродетелях. Быть может, я наивна, но, чем наказывать, нам следовало бы жалеть невежественных и вести их к свету.
– В самом деле, – сухо бросила Сабран. – К свету костра.
– Если вы, моя госпожа, пожелаете отправить меня на костер, я должна принести