буквально стелился перед главой городской управы Бенигной Яшмой. Не иначе выбивал для себя лучшие места, где сможет поставить свои заведения.
– Красота какая, – улыбнулась Виолин, впечатленная увиденным.
– Доброе утро, гариэры, – спешиваясь с Агата, произнес князь. – Прошу простить меня за мою несдержанность, которой вы были свидетелями пятину назад.
– Это вы нас простите, ваша светлость, – поднимаясь и уважительно склоняя голову, за всех ответил Аделиан. – Наша фанатичная преданность магическому искусству очень часто играет с нами злую шутку. В такие моменты мы просто забываем обо всем на свете. Вы довольны нашей работой?
– Более чем, магистры, – снова окинул взглядом берег князь. – Более чем. Спасибо.
– Это наш долг, ваша светлость, – устало улыбнулся магистр Жизни.
– Аделиан, – пристально посмотрел в глаза мага Атей. – А вы когда в последний раз спали?
– Не до этого было, – отмахнулся тот.
– Так, – Призрак всмотрелся в коллег Говорящего, которые ничем не отличались от своего собрата по искусству, а то выглядели и еще хуже. Как ни крути, а Аделиан магистр Жизни. – Считайте это моим приказом, но пока не отдохнете и не приведете себя в порядок, чтобы я вас не видел.
– Непременно, ваша светлость, – кивнул темный альв. – Но только после того, как мы разберемся с делом, не требующим отлагательства.
– И что же это за дело? – не без интереса спросил Атей.
– Не здесь, ваша светлость. Нужно возвратиться во дворец.
Князь с интересом рассматривал открытую шкатулку, внутри которой на черном бархате лежал странный артефакт. То, что это артефакт, было понятно даже далекому от магической науки разумному. Ну, может, и не каждому, но тому, кто хоть раз сталкивался с магами (даже недомагами, как та же Виолин), это было ясно наверняка.
Центральным элементом артефакта был огромный, кроваво-красный рубин, на гранях которого можно было заметить вязь каких-то рун. Размером он был с кулак того же Граца Малыша, и в его глубине периодически вспыхивали искры живого пламени, ну или, по крайней мере, так могло показаться по тем всполохам, что сторонний наблюдатель мог видеть, когда рассматривал драгоценный камень. Сам рубин был закреплен в не лишенной изящества золотой оправе, которую дополняли четыре темно-синих крупных кайсака, помещенных в держатели по краям этой самой оправы.
– Ну и что это такое? – кинув последний взгляд на непонятную вещь, спросил у магистров князь.
– Это «Сердце Оплота» и всего княжества, ваша светлость, – коротко объяснил Аделиан.
– А подробнее? – не удовлетворился этим ответом Атей.
– Видите ли, ваша светлость, – после короткой паузы приступил к объяснениям магистр Жизни. – Еще только когда мы начали рыть внешний ров и закладывать фундамент будущих стен, Годаб сразу же стал в толще вырезать защитные руны. Такими же рунами испещрен и каждый каменный блок, из которых складывалась стена.