>
I don’t want to get too far from the street…
in the Hollywood commercial sense of what sells.
I don’t want that to happen»…
«We’re Living In Our Own Private Idaho…»
…и Киану отправился в свой, который существует только на экране, в «Мой собственный Айдахо». Нежный, печальный, сюрреалистический и пронзительный фильм, который породил множество толков и еще больше кривотолков.
Сделан он, как утверждают критики, в жанре «роуд-муви» (англ. road movie – букв. «дорожное кино») – фильм-путешествие, герои которого находятся в дороге, в поисках… да неважно чего. Дэйв Кер (Dave Kehr) в своей книге «When Movies Mattered: Reviews from a Transformative Decade» описал это так:
…part of the journey is the movement through a landscape, the brief contact with people, places, and things. Destinations are unimportant and largely arbitrary. The eternal trip becomes a search for someplace to belong… The search, of course, never ends: the films build to anti- climaxes, as the characters run out of time, space, or faith.
(Неотъемлемая часть путешествия – движение по ландшафту, непродолжительное взаимодействие с людьми, местами и предметами. Место назначения не имеет значения и зачастую определяется произвольно. Вечное путешествие воспринимается как поиски своего места в мире. Естественно, эти поиски никогда не заканчиваются – для завершения пути героям не хватает времени, пространства или веры).
В этом смысле подобным термином можно назвать вообще любой сюжет – ибо все в конце концов сводится к поиску некоего священного Грааля (и что такое тот же «Властелин колец» как не «роуд-муви»), но вернемся в Айдахо. Сам режиссер назвал его фильмом о «looking for a home. You may not find one, but you keep looking»1.
Его герои Майк Уотерс и Скотт Фэйвор находятся в путешествии в поисках матери Майка – то ли реальном, то ли совершаемом в наркотическом трипе, то ли все это привиделось Майку во время приступа его болезни.
Скотти – сын мэра Портленда, бунтующий против отца, а Майк – гей, страдающий нарколепсией, не имеющий никаких средств к существованию и питающий к Скотти романтические чувства.
Оба они занимаются хастлерством – Майк для заработка, Скотти – для острых ощущений и из чистого бунтарства. Его прообразом, если можно так выразиться, является шекспировский принц Хэл, престолонаследник из исторических хроник «Генрих IV», и «Генрих V» посему и изъясняется Скотти то на уличном жаргоне, то строками бессмертного барда.
Он отвергает свою кровную семью и своего отца, в пользу своеобразной «приемной семьи» на улице и своего друга Майка, но то ли узы крови, то ли что-то еще, заставляют его вернуться к тому, против чего он так яростно бунтовал. Выбор сделан и отнюдь не в пользу уличной «семьи».
Вот такая история общения парня «голубых кровей» и уличного мальчишки.
Как сказал Киану: It’s not actually about street hustling but it is about the carnival of the street, the harshness of the street and about being alone and looking for a family and love.2 …«I think you have to see that it is just a movie about love,» he says with earnest conviction. «It isn’t a movie about male prostitutes… well it is, but it isn’t. It is because River [Phoenix] and I both play guys who are male prostitutes or hustlers. But the movie is really about love and the search for it.3 История любви и не-любви. История, которая происходит где-то в иной реальности, где-то между мирами. История, которую невозможно пересказать, но можно почувствовать.
Такое вот кино.
Для автора сценария и режиссера-постановщика Гаса Ван Сента это был его третий полнометражный фильм. Первый – «Дурная ночь» (Mala Noche) по автобиографической новелле Уолта Кёртиса, классика американского независимого кино был снят Ван Сентом на собственные деньги (всего около $22,5 тысяч), впервые показан на New York’s Gay Film Festival и получил в 1987 году премию L.A. Film Critics Association Award for Best Independent Film.
Это фильм о вечном человеческом одиночестве, неприкаянности, поисках тепла (почему-то у открытого гея Гаса Ван Сента все фильмы о нетрадиционных отношениях прямо-таки пронизаны этими чувствами), о своеобразном любовном треугольнике – Уолт – продавец маленького магазинчика, юный нелегальный эмигрант мексиканец Джонни, в которого влюбляется Уолт, и приятель Джонни – Роберто.
Это фильм о безответной любви – Уолт готов ради Джонни если не на все, то на многое: «Я хочу показать этому мексиканцу, что ему нужен я». И Джонни вместе с приятелем вовсю пользуются этим, доходя до откровенного глумления над бедным Уолтом. Джонни не хочет заниматься с ним сексом даже за деньги, а вот его приятель Роберто – тот не прочь подзаработать таким образом… Фильм вроде бы без начала и конца, просто выхваченный оператором-любителем кусок чьей-то жизни. Проба пера, которую The Washington Post устами своего критика Хела Хинсона (Hal Hinson) назвала This is a knockout debut.4
В этой же небольшой статье Хел определил, похоже, главную идею раннего Ван Сента: Partly the film is fueled by Van Sant’s romanticism of losers; it’s fascinated by the poetic allure of poor beautiful boys riding the rail into the promised land and ending up dead, crumpled on the pavement in the middle of a street, thousands of miles from home.5
Этот