в заливе, дед, но может, когда донская сельдь пойдет, то и по Дону пройдемся.
Ах, окаянный, напугал бабку!
– А дальше куда, морячки, рыбу повезете?
– В Шахтах на реке Грушевка цех перерабатывающий строится, вот туда и повезем. Когда он заработает, может быть, и к вам копчености, да консервы привозить на продажу будем.
– Летом речки мелеют, не боитесь посадить на мель ваши катера?
– Да у них до метра осадка, хотя, с рыбой поглубже сядут. Мы брали в ростовском речном пароходстве промеры глубин этих рек, сейчас должны пройти, а если совсем мелко станет летом, тогда такой же причал в станице Аксайской строим, до него уж точно катера дойдут. Так что скоро и «свежачок» привезем, и готовую продукцию.
Вот так спокойно и расслаблено наши работяги и моряки переговаривались с местными жителями. Я стоял и смотрел на первые ласточки будущего великого флота «Гелиоса», понимая, что лет через десять-пятнадцать все это закончится, все частные лавочки прикроются и все перейдет государству: «А может и правда, уйти где-нибудь в лесах Финляндии за кордон, поселиться в домике или замке, как хотел когда-то фон Браун, в тихой Швейцарии почтенным герром Блумером, да и жить себе спокойно, не высовываясь? Нет уж, товарищ Королев, то есть Кольцов, взбаламутил парней, а сам в кусты. Тяни свою лямку дальше, тем более, что есть у тебя еще планы и цели поинтереснее, чем командовать лагерем фашистов».
После спуска разбили бутылку шампанского вина о борт флагмана, экипажи построились на палубе, ожидая, когда наш «адмирал» взойдет на борт.
«Ну, все мужики, отчаливаем на прикол в Таганрог к арендованным причалам. Я на связи, думаю, что сейчас потренируемся, а через пару-тройку неделек выйдем на промысел к Ейску.
Прошла пара недель, в порту Таганрога готовился тренировочный выход в море молодой эскадры.
– Это что за порнография, кто сети запутал?
– Я, тащ каптри!
– «Таракан», ты не просто Пупкин (фамилия абстрактного матроса – личности глупой и гадкой), ты настоящий Пендюренко (родной брат Пупкина, но более тупой). Позовите мне эту бациллу (малоопытный боцман, от которого порой больше вреда, чем пользы).
Вперед вышел боцман Плотников Алексей Максимович: «Здесь я, тащ каптри!»
– Ладно, эта шелупонь (молодой матрос) неделю на корабле, но ты то, Максимыч, куда смотрел?»
– Виноват, тащ каптри, с походными запасами разбирался, не досмотрел!
– А кто у тебя свинопас (моряк хозчасти по продовольственному обеспечению)?
– Матрос Речкин, вот с ним и разбирались.
«Исправляй, и выходим», – ответил Мутонин, направившись проверить готовность на других баркасах.
«Куда пропал этот мудель (морское производное от муд*ка), – заорал на весь пирс Максимыч, – сейчас он у меня, как пудель (трудолюбивый мудель) работать будет».
Снова, как будто из ниоткуда, появился Озеров: «Тут я, тащ боцман!»
– Тащи сюда нашу приспособу, будем разматывать и укладывать