вопля, и он так взмахнул рукой, что локтем сбросил на пол уже почти пустую кружку.
Я негромко присвистнул и заказал еще пинту.
– И вы правда скажете мне, что это за мазь? – прошептал я благоговейно.
– Скажу-скажу, паренек, но одно условие поставлю. Чтобы ты ни одной живой душе ни словечка! Чтоб знали только ты да я! – Он без всякого усилия вылил в глотку половину новой пинты. – Только ты да я, паренек.
– Хорошо, обещаю. Я ни одной живой душе не скажу. Так какая это мазь?
Старичок подозрительно оглядел шумный зал. Потом набрал в грудь воздуха, положил ладонь мне на плечо и приблизил губы к моему уху. Торжественно икнув, он произнес сиплым шепотом:
– Тыквенная притирка!
Я молча схватил его руку и сердечно ее потряс. Старик, растроганный до глубины души, расплескал значительную часть оставшегося пива по подбородку.
Но Фарнон уже махал мне с порога. Пора было и честь знать. Вместе с новыми нашими друзьями мы высыпали на улицу, образовав в ее тьме и тишине островок шума и света. Белобрысый парень без пиджака с прирожденной вежливостью распахнул передо мной дверцу машины и помахал на прощание рукой. Я рухнул на сиденье. На этот раз оно проявило особую расторопность и тотчас отшвырнуло меня назад. Голова моя упокоилась на груде резиновых сапог, а колени уткнулись в подбородок.
Сквозь заднее стекло на меня взирали изумленные лица, но вскоре дружеские руки уже помогли мне подняться и водворили коварное сиденье на место. Сколько времени оно так болтается? И почему мой наниматель никак его не закрепит?
Взревев мотором, мы унеслись в темноту. Я оглянулся. Компания махала нам вслед. Старичок стоял у распахнутой двери. В льющемся из нее свете его панама сияла белизной, точно новая. Он многозначительно прижимал палец к губам.
Первый самостоятельный вызов
Все предыдущие пять лет вели к одной-единственной минуте, но она никак не наступала. Я пробыл в Дарроуби уже сутки, а еще ни разу не съездил на вызов самостоятельно.
И на второй день я тоже ездил с Фарноном. Как ни странно, но он – такой, казалось бы, небрежный, забывчивый и беззаботный человек – отнюдь не торопился предоставить своему новому помощнику самостоятельность.
На этот раз мы ездили в Лиддердейл, и я познакомился еще с несколькими нашими клиентами – дружелюбными, приветливыми фермерами, которые принимали меня очень хорошо и желали мне всяческих успехов. Однако, работая в присутствии Фарнона, я словно вновь проходил студенческую практику под руководством придирчивого преподавателя. Я всем своим существом ощущал, что по-настоящему моя профессиональная карьера начнется, только когда я, Джеймс Хэрриот, поеду лечить больное животное без чужой помощи и надзора.
Но теперь этот час был уже не за горами. Фарнон снова уехал в Бротон навестить свою матушку. Такая сыновняя преданность меня несколько удивила, к тому же он предупредил, что вернется поздно, – старушка, по-видимому, придерживалась не слишком правильного образа жизни. Ну да не важно.