и пожал плечами – скорее расслабленно, чем взволнованно. Я облокотилась на стол, пока он вешал полотенце.
Итак, ты женат, сказала я.
Да, похоже на то. Выпьешь что-нибудь?
Я взяла маленькую бутылку пива – просто чем-то занять руки. Меня охватило беспокойство, какое случается, когда сделаешь плохое и ждешь, что за этим последует. Я не хочу быть разлучницей и все такое, сказала я. Он рассмеялся.
Забавно, сказал он. И что это значит?
Ты же никогда не изменял жене. И я не хочу разрушать твой брак.
Ну, этот брак уже пережил несколько измен, но хоть бы одна из них была моей.
Он произнес это шутливо, и я в ответ расхохоталась, но вдобавок расслабилась насчет моральной стороны происходящего – видимо, для того он и шутил. Мне не хотелось жалеть Мелиссу, и теперь она осталась за рамками моего сочувствия, словно персонаж другой истории.
Мы поднялись на второй этаж, и я призналась Нику, что еще никогда не спала с мужчиной. Он спросил: это важно? – и я ответила, что, наверное, не очень, но будет странно, если он обнаружит уже в процессе. Пока мы раздевались, я старалась держаться непринужденно и не дрожать. Я стеснялась раздеваться перед ним и не знала, как прикрыться, чтобы не вышло неуклюже и отталкивающе. У него был выдающийся торс – как у статуи. Мне не хватало дистанции, что разделяла нас, когда он наблюдал за мною под рукоплескания зала, – теперь казалось, что она защищает, что без нее никак. Но когда он спросил, точно ли я всего этого хочу, я услышала свои слова: знаешь, я не просто поговорить сюда пришла.
В постели он постоянно спрашивал: так приятно? Я отвечала, что все хорошо. Все тело горело, я казалась себе ужасно громкой, слышала собственные стоны без слов. Закрыла глаза. Внутри словно кипело масло. Во мне проснулась какая-то ошеломительно мощная энергия, в которой чудилась опасность. Пожалуйста, повторяла я. Пожалуйста, пожалуйста. Потом Ник потянулся к тумбочке за презервативом, а я подумала: больше я никогда ничего не смогу сказать. Но покорилась. Извини, пробормотал Ник, будто эти несколько секунд, что я лежала в ожидании, – его промашка.
Когда все закончилось, я, вздрагивая, осталась лежать на спине. Я была такой громкой, такой наигранно-неестественной всю дорогу, что теперь невозможно было держаться невозмутимо, как в письмах.
Вроде ничего так, сказала я.
Да ну?
По-моему, мне понравилось больше, чем тебе.
Ник засмеялся и закинул руку за голову.
Нет, сказал он, мне больше.
Ты был очень внимателен.
Правда?
Серьезно, я в восхищении, какой ты нежный, сказала я.
Подожди-ка. Точно все в порядке?
Из глаз моих покатились слезинки и закапали на подушку. Печали не было и следа – сама не знаю, почему я плакала. Прежде такое уже случалось – с Бобби, и она считала, что это проявление моих подавленных чувств. Я не могла остановить слезы, поэтому застенчиво рассмеялась, чтобы он понял – мне не грустно. Я дико смутилась, но ничего не могла с собой поделать.
Со