человек, которому, к счастью, удалось замедлить течение хронического заболевания, и оба они, каждый со своей стороны, тоже искали подходы к бывшим коллегам, но все запросы агентства разбивались о глухую стену – ответы варьировали от «Мыши сгрызли, не иначе» до «Отцепись, Страйк, не до тебя сейчас».
Как-то дождливым вечером, когда Страйк пешком ходил по Сити за Жуком, стараясь не выдать себя хромотой и молча проклиная уже второго торговца дешевыми зонтами, разложившего свой товар посреди тротуара, у него зазвонил мобильный. Решив, что в агентстве возникла очередная проблема, требующая неотложного решения, он был застигнут врасплох незнакомым голосом:
– Здорово, Страйк. Это Джордж. Слыхал я, ты решил копнуть дело Бамборо?
С инспектором уголовной полиции Лэйборном они сталкивались лишь однажды, и, хотя в тот раз помощь Главному управлению оказало агентство, а не наоборот, Страйк не считал это знакомство достаточно тесным, чтобы просить Лэйборна об одолжении.
– Здорово, Джордж. Ты правильно слыхал, – отвечал Страйк, глядя в спину Жука, входящего в винный бар.
– Если интересно, можем пересечься завтра в шесть вечера. В «Фезерс», пойдет? – предложил Лэйборн.
Страйк попросил Барклая, чтобы тот его подменил, и на другой день отправился в паб неподалеку от Скотленд-Ярда, где за стойкой уже сидел Лэйборн. С брюшком, седой, в годах, Лэйборн взял две пинты «Лондон прайд», и мужчины перешли за угловой стол.
– Мой старик еще при Билле Тэлботе работал по делу Бамборо, – сообщил Лэйборн. – От него я и узнал. Какие у тебя подвижки?
– Никаких. Просматриваю старые газеты, пытаюсь найти персонал той амбулатории, откуда она пропала. А чем еще заниматься, не видя полицейского досье? Вот только никто навстречу не идет.
Лэйборн, который, как помнилось Страйку, любил вставить в разговор крепкое словцо, на сей раз вел себя более сдержанно.
– В этом деле Бамборо черт ногу сломит, – тихо сказал он. – Тебе насчет Тэлбота уже шепнули?
– Продолжай.
– Крыша съехала, – сказал Лэйборн. – Натурально мозгами трахнулся. Он и раньше с тараканами был, но в семидесятые годы на это сквозь пальцы смотрели. Причем, заметь, для своего времени следователь был классный. Младшие офицеры замечали, что он не в себе, но когда по начальству доложили, им быстренько заткнули рты. Корпел он над делом Бамборо полгода, и вдруг среди ночи жена вызывает ему «скорую» – и отправляет в дурдом. Потом его на пенсию спровадили, и к этому делу он уже не вернулся – время было упущено. Вот уж десять лет с гаком, как его нет в живых, но слыхал я, он так и не простил себе, что запорол расследование. Когда подлечился, чуть от стыда не помер.
– А как он расследование запорол?
– Переоценивал свою интуицию, на улики болт забивал, свидетелей не опрашивал, за исключением тех, что вписывались в его версию…
– …которая сводилась к тому, что Бамборо похитил Крид, так?
– Точно, –