чтобы быть полезной. Может быть, немного переусердствовала, а может, тётя Клава привыкла всё делать по-другому. Да что там, и сама не сахар медович, так же её тошнит, и приливы, и слабость, и раздражительность. И тогда сказала:
– Тётя Клава, ничего такого. Но если мы ещё неделю с вами в четырёх стенах проведём, то точно подерёмся.
– Бросаешь меня, значит?
– Никогда! Я вам благодарна на всю жизнь, сколько мне её осталось. Но съехать надо, чтобы друг другу нервы не трепать. Я буду два раза в неделю приезжать, продукты привозить, готовить, убираться и так далее, а в остальные дни вы будете от меня отдыхать. По вашему звонку всегда прилечу через полчаса, посёлок ведь всего в десяти километрах от города. Ваша соседка тётя Наташа предложила дворничихой за её дочь там поработать.
– Люба, тебе не по силам эта работа. Снег кидать – это ведь не тополевый пух мести.
– Вы что думаете, там рабочий инструмент – лопата? Там такая симпатичная снегоуборочная машина типа мотоблока. А лопата и метла – это для мусора. Тёте Наташе шестьдесят, и то справляется.
– Но ты же больная!
– Тётя Клава, мне на свежем воздухе легче, а в помещении тошнит.
Соседкина дочь недавно лишилась работы, будучи уже беременной. Тётя Наташа быстренько оформила её у себя дворником, чтобы в дальнейшем получать все положенные пособия, а убирала, конечно, сама. Но, когда наступила зима, которая в этом году оказалась уж больно ранней – с конца октября снег лёг, старухе пришлось тяжеловато. Нужно было заменить её хотя бы до декрета. А если Любе будет работа по нраву, то можно будет после этого официально её оформить. Люба с облегчением собрала вещи и отправилась в коттеджный посёлок «Речной».
Это был пригород. Вдоль трассы Уремовск – Новогорск тянулась скучная пыльная деревня Новая Жизнь. Когда-то здесь был совхоз, земли которого постепенно съедал растущий областной центр. Теперь это стало просто пригородным поселением, жители которого по месту работы были горожанами, а по укладу и месту жительства селянами. От трассы узкая, но с хорошим асфальтом дорога огибала Новую Жизнь и вела к бывшему садоводческому товариществу станкостроительного завода. В семидесятые территория товарищества была огорожена бетонным забором, что особенно подняло цены на участки в девяностые, когда воровство стало повсеместным. Поэтому их активно скупали люди небедные, и к настоящему времени садовых участков как таковых на территории осталось лишь несколько десятков. Но строились на месте прежних хибарок не дворцы, а средние такие загородные дома – те же дачи, только чуть богаче. Не было у жителей не самого большого областного центра стремления постоянно жить на природе. В их представлении особняк – это в черте города. Так что на зиму жилыми оставались тут едва ли пятая часть домохозяйств.
Среди прежних садовых участков был и тёти Наташин, на котором стоял крошечный деревянный домик, построенный ещё её родителями. Здесь она жила с ранней весны и до глубокой осени, благо что место её работы здесь же находилось: она была бухгалтером садового