смотрел ей вслед, пока она не скрылась. Ворота, которые он приварил, старушка открыть не смогла, пришлось ей ведро поставить и всем тело навалиться – только тогда они поддались. «Ладно, устал я. Завтра проснусь и уеду!» – твердо решил Виктор.
Мужчина прошел во двор, голова его закружилась, он присел на бревно, прислонился к толстому стволу березы, что посадил когда-то дед Григорий, и уставился на крыльцо дома, который когда-то построил старик и который вымыла его Марья.
Когда начали спускаться сумерки, Виктор услышал, как вернулся Григорий, старик чертыхнулся на тугие ворота и громко захлопнул их. Виктор подумал, что сейчас к нему зайдет либо к себе позовет, но дед не зашел и не позвал. С веранды, где они недавно сидели, доносилась возня – должно быть, муж с женой ужинали. Они почти не разговаривали, только слышно было, как старик время от времени кашлял. Виктор почему-то обратил внимание на то, что береза молчит, хотя ветерок на своей коже он ощущал. Листья ее были еще молоды, малы, потому, наверно, не перешептывались.
Мужчина вошел в дом. Пахло в нем свежевымытыми полами, и кровать стояла пышная. Виктор хотел было рухнуть и уснуть, но решил, что прежде нужно ополоснуться. Возле рукомойника лежал совсем еще не тронутый сухой кусок мыла и висело чистое полотенце – Мария Ивановна позаботилась. Виктор разделся до пояса, хотел было умыться тут, в доме, но раздумал и пошел в сарай. Там нашел он вполне себе шланг, надел его на кран бака, где старушка днем набирала воду, снял с себя всю одежду и зафыркал, когда вода коснулась его. Мыло то и дело выскальзывало из его рук, он ронял его в траву, поднимал и продолжал натираться. Затем обтерся чистым полотенцем.
Босыми ногами прошелся он по полу, потоптался на половике, затем лег в кровать и долго лежал, глядя в темноту, хотя и хотел спать. Но глаза его не закрывались, и он сам с трудом мог пошевелиться. Позже Виктор все-таки уснул. Глубоко, будто умер. А когда проснулся, обнаружил, что спит в той же позе, в которой лежал вчера. Он перевернулся на бок и увидел на столе завтрак: пузатый термос, каких теперь уже не выпускают, небольшую сковородку и что-то еще – с кровати было не разглядеть. Некоторое время Виктор лежал, глядя на свой завтрак. Затем встал, хотел было надеть свою вчерашнюю одежду, которую скинул возле входа, но не обнаружил ее там – вместо нее висела другая рубашка и другие штаны. Виктор догадался, что Мария Ивановна забрала постирать его вещи. Он оделся и сел за стол. Открыл крышку сковороды – на него огромными желтыми глазами глядела яичница. В термосе оказался чай, заваренный на травах. Он отпил душистого чаю и вот только сейчас почувствовал, как чист он телом, в чисто намытом доме и чистой одежде. Виктор выпил весь чай, но поесть так и не сумел. Слабость одолела его, и он вновь лег…
Проснулся он оттого, что Мария Ивановна тихонечко чихнула. Виктор вздрогнул и взглянул в окно, там была уже темень.
– Ты, сынок, запирайся на ночь. Мало ли…
Виктор хотел было встать, но голова закружилась и загудело в ушах.
– Ты не заболел, сынок? Не ел ничего.
– Забыл, как глотать, – слабым голосом ответил Виктор.
– Я оставлю тебе, если вдруг проголодаешься, – сказала