мороженое? Ненавижу… Теперь рабыня на целый месяц! Так, Романова, соберись. – Притянув к обнажённой груди платье, она подняла лицо и спросила по-английски: – Если вы называете меня женой, пусть даже и на месяц, может, тогда и относиться будете хоть с маломальским уважением? Или вы потомок маркиза де Сада и для вас унижать жену при посторонних нормально?
Язва. Колючая, ты посмотри. И лучше ей подольше не знать, что русский язык – мой родной.
– Одевайся, – приказал я и, нацепив на рожу привычную холодность, отступил и ехидно заулыбался. – Договорим о моём поведении по дороге домой.
И можно сделать вид, что мне плевать, отвернуться и забыть о ней, но нет – я бы соврал. Цепляла она чем-то. Шлюха русская.
Дима держал Витю за шкирку, как котенка, а пацана потряхивало. Я взял со стола договор и подошёл ближе.
– Выкинешь что-то неприличное в адрес моей «жёнушки», ответишь головой, клянусь. А так, – я махнул в сторону двери и слегка хлопнул Буратинку по щеке бумагой, – живи. Пока. Через месяц я порву этот клочок твоего поражения и верну драгоценную супругу. И казино, конечно. По рукам? Или ещё один договор заключим?
– Хочу быть уверенным, что вы не обманете, – избегая смотреть мне в глаза, нагло проговорил этот щенок. – Давайте заключим договор, по которому первый будет недействительным… через месяц. – Он дёрнулся и хрипло добавил: – На ваших условиях.
На моих так на моих.
Полчаса ушло на составление ещё одного договора, который аннулирует первый, если каждая из сторон выполнит свои обязательства и не нарушит условия. Адвокат, которого пришлось вызвать второй раз, странно покосился на меня, но всё-таки прописал каждое продиктованное слово. Ничего особенного там не было: Витя не лезет к нам с «женой», а Пелагея (какое дивное, однако, имя, еще и Романова) выполняет все мои мужские прихоти в течении тридцати дней. А они у меня, как у нормального самца – разнообразные и весьма специфические.
В конце документа оставалось место. Я повернулся к девушке и предложил вписать ей одно свое условие.
– Учти, оно не должно противоречить моим пунктам договора, – усмехнулся я и протянул ручку.
Девушка замерла, будто не верила, что такое возможно. Бросила быстрый взгляд на мужа и, кусая истёрзанные мной губы, болезненно скривилась. Всего на миг, но я заметил. Поля опустила голову и глухо проговорила:
– Я прошу два условия. Одно для вас, второе – для Виктора.
– Мы еще не женаты, а ты уже вьёшь из меня верёвки, Пела-гея. – Я отклонился на спинку стула и, коварно растянув улыбку, кивнул. – Пиши уже, что хочешь, отработаешь вечером мою доброту.
– Обещайте всегда использовать презервативы, – ещё ниже опустила голову девушка. – Чтобы избежать нежелательной беременности.
– Могла бы и не тратить на такую ерунду своё условие, – усмехнулся я.
Казалось, она выдохнула с облегчением, выпрямилась и, глядя на адвоката, твёрдо проговорила:
– Как истечёт срок, я хочу развод с Виктором Дороговым.
– Поля! –