последствия в таком случае совершенно непредсказуемы. Нет, так рисковать уникальным алмазом никто не стал бы!
– Допустим, – сказал Орлов. – Так что ты конкретно наметил? Я это дело министру обещал лично курировать. Мне каждую деталь знать надо.
– Да ничего особенного, – пожал плечами Гуров. – Директора выставочного центра навещу – говорят, ему получше. Сошник пока отпадает, он в реанимации. Ну и в охранное агентство наведаюсь – может, у них в кадрах что-нибудь откопаю. Ну и в перспективе – Стоковски. Не век же он будет по посольствам прятаться. Вот так для начала…
– Ладно, годится! – наклонил седую голову генерал. – Только про улики не забывайте. Вся эта амуниция и машина – эта ниточка тоже куда-то ведет.
– По оружию и шмоткам результатов экспертизы ждем, – солидно объяснил Крячко. – А насчет фургона уже выяснили – он принадлежит некоему Вольнову Константину Петровичу, временно безработному, проживающему на Варшавском шоссе. Якобы в свое время он похоронное бюро затеял открыть, но кишка оказалась тонка. Вытеснили его с рынка, так сказать… А фургончик остался. Именно его и угнали бандиты. Только тут есть одна тонкость. Это мы предполагаем, что угнали, потому что заявления от хозяина не поступало. Связаться с ним пока не удалось – дома его, похоже, нет, на звонки не отвечает. Где он, никто не знает.
– Проверьте морги, – посоветовал генерал. – Не исключено, что у этого Вольнова не только машину отобрали, но и жизнь заодно.
– Сделаем, – лаконично ответил Гуров. – Сами об этом уже думали.
Однако по моргам отправился один Крячко. Гуров не поддержал идею действовать на пару.
– Потеря времени, – сказал он. – А его у нас сейчас маловато. И потом, некрасиво как-то толпой по больницам слоняться. Если найдешь что-нибудь – созвонимся.
Он поехал в кардиологический центр, где с подозрением на инфаркт лежал директор «Северного сияния». Подозрения, к счастью, не оправдались, и Туманов уже мог общаться.
Лежал он в отдельной палате, с телевизором и телефоном, но, похоже, эти приятные мелочи нисколько не добавляли ему настроения. Туманов находился в глубокой депрессии и постоянно терзался мыслями о своем ближайшем будущем, которое представлялось ему безысходным.
– Что Стоковски?! – с горечью сказал он Гурову в начале беседы. – Алмаз у них, конечно, застрахован на огромную сумму. И этот Стоковски может сейчас безмятежно свистеть в два пальца. У него у самого на черный день счет в каком-нибудь «Континенталь-банке» имеется приличный. А что у нас? Сотрут в порошок, обдерут как липку – тот же Стоковски и обдерет, кстати. На фоне этого инфаркт еще как подарок покажется.
– Ну, не стоит так мрачно смотреть на вещи, – попытался успокоить его Гуров. – Вот увидите, найдем мы ваш алмаз. Только уж помогите нам, пожалуйста. Вот, например, у вас самого, Венедикт Сергеевич, мысли какие-нибудь насчет похищения имеются, подозрения какие-нибудь? Ведь это же ясно – тут непременно замешан кто-то из вашего окружения, кто-то хорошо знавший