лук восковкой, другому показалось, что именно здесь ему лучше всего наточить кинжал. Поэтому нельзя сказать, что люди пришли сюда без важного дела, просто поглазеть на ведьмины дела. Возница остановил упряжку, и Дева сошла с повозки. Потом, спустя пару дней все очевидцы утверждали, что приехала она на оленях (много позже говорили о олене), а ледяной дом охраняли инеистые великаны, и шла Элисия, не оставляя следов.
Она подошла к дому, стража ей открыла, и внутри уже горели зажженные огни, разгоняя тьму. Было жарко натоплено, и Эля сбросила шубу, потом нагнулась, и положила ее на лавку. Взглянула на брата, он так все и сидел. Она открыла короб, достала колючую рубаху крупной вязки, и положила рядом с собой. Зажгла в треножнике огонь, и стала бросать туда травы, приготовленные для нее Пряхами. Дом наполнился ароматами лета, терпкими и пряными, Улль встрепенулся, встал в свой огромный рост, но сестру пока не узнавал. Она достала из короба еще и флягу, и налила настой в серебряный ковш. Наконец она запела, так низко как могла, брат встрепенулся, подошел к клетке, морщил лоб, поминутно вскидывал на нее свой взгляд, но пока не приходил в себя, и наконец, она взяла двойную флейту, и заиграла тот ритм, от которого никто не мог устоять, ни живой, ни мертвый.
– Это ты, сестра? – спросил он не своим голосом, а она не прекращала играть, наконец сказала, самым строгим голосом:
– Сними рубаху, – и заиграла опять.
Он подошел к решетке, стянул с себя рубаху, она держа дудки одной рукой подала ему колючую рубаху, он одевал и кривился, наконец вздрогнул, его повело в сторону, и он осел на пол. Через минуту Близнец поднялся, и его лицо осветила улыбка:
– Сестра! Приехала навестить. Как они тебя отпустили? А то я после испытания к тебя собирался, мне только осталось танец с быком, и витязем стану.
Элисия опустила инструмент и убрала его в короб, открыла решетку, и наконец, подошла к брату.
– Здоровенный ты вырос, я только до плеча тебе головой достаю. И Лабиринт прошел, – она посмотрела на него испытующе, а он посмотрел на нее, и улыбнулся, и поцеловал в ставшую розовой щечку.
– Не помню я, сестренка. Надеюсь нам Арпад гостевой дом даст. Ты насколько приехала ко мне, а лучше и навсегда?
– Я здесь в горе живу, как дома. А то вся живность сбежится опять, – и она широко улыбнулась, показав крупные белые зубы.
– Они тебя все любят. Я медвежонка нашего встретил, ты не поверишь, – и он присел на лежанку и посадил сестру с собой рядом, – на Медведьем острове, всю ватагу мою распугал, но потом они обратно сбежались, меня спасать, но Мишка принюхался, узнал, порычал для порядка и ушел тюленей ловить.
Сестра улыбалась, стала приглаживать волосы брата ладонью, потом достала гребень из мамонтовой кости, и стала их расчесывать, проводя сверху вниз, отделяя длинные пряди друг от друга.
– Спасибо, Эля, я стал и так совсем красивый. Пошли, идти пора.
– Эту рубашку три дня не снимай,