«Мы несем европейский дух». Беседовала Екатерина Данилова

и без остатка. Вы уже чувствуете, как музей начинает распоряжаться вашей жизнью? – Да, конечно. Когда я сюда шла, то не представляла, что это будет до такой степени заполнять мою жизнь. Может быть, не совсем готова была к этому. Поскольку на протяжении всей жизни каждая моя следующая работа (а их было какое-то количество) – это всегда был мой выбор и мой путь к большей свободе. Внутри себя. Тут, конечно, я не могу сказать, что это путь к свободе. Это путь к огромной ответственности, которая всегда большая несвобода. И на протяжении всех этих четырех лет я все время учусь, как изменять себя. Наверное, это очень важно – меняться.– Мы говорили о тех людях, которые сделали этот музей тем, что он есть. Мы знаем имя Ивана Владимировича Цветаева, Ирины Александровны Антоновой. Но скорее всего этих людей гораздо больше… – На самом деле их больше, безусловно. Это и все немногочисленные 13 сотрудников, которые во время войны спасали музей – без крыши, убирали снег с его ступеней. Люди, которые работали здесь в 1920–1930-е годы, когда отношение к искусству было специфическое. И сотрудники музея в 1940-е, которые жили в контексте очень сложных исторических обстоятельств, служа музею. Служа – это именно то слово, которое я воспринимаю как миссию, в самом конкретном смысле.– Только те и остаются, кто служит? – Только. Я считаю, что это судьбоносная история. Это такое место, инфицирующее человека. После него трудно, мне кажется, оказаться в каком-то другом месте. Поскольку тут соединяется любовь к нему и нелюбовь к нему. И раздражение, и желание его изменить. И вместе с тем нежелание его изменить, а оставить все по-прежнему. Это все очень сильные чувства… А музей – это прекрасный, идеальный остров. Совершенный. Наполненный смыслами, мечтами других людей.– У вас есть любимые залы? Личные отношения с какими-то произведениями? – Ну, конечно, как у всякого нормального человека. У меня вообще со всем личные отношения. Одного любимого произведения быть не может, как не может быть одной любимой книги. Есть места, куда я захожу, когда мне хочется уравновеситься, когда подступает к горлу количество дел. Тогда я захожу в зал, где находятся фаюмские портреты, в этом пространстве мне прекрасно.