специально, – поправила Саша. – И ведь просто подвёз и всё.
– Ну, вообще-то, – многозначительно начала Варя, – лично я бы к нему в машину и садиться не стала, сказала бы: «Спасибо, но я лучше своим ходом». Если бы ни на что не рассчитывала.
– А я как раз и не рассчитываю, – торопливо заверила Саша, – просто не сообразила сразу. И, ты же знаешь, у меня Костя есть.
– Знаю, – подтвердила подруга. – Но… – она неуверенно замялась, – я, может, ошибаюсь, но правда, выглядит немного, ну-у… странно. Что ты вот так сразу резко про Костика вспоминаешь. Будто пугаешься и прячешься за него.
– Чего пугаюсь?
– Своих мыслей. Или чувств. Словно ты тоже к Герману неравнодушна, но признаться в этом не хочешь. Даже себе.
Саша не стала восклицать: «Да ты что? Нет! Ничего подобного! Бред!», вздохнула, пробормотала растерянно:
– Я просто… просто не понимаю, как относится. К такому.
6
Саша подхватила корзину с цветами, отнесла её на кухню, поставила на подоконник, за полупрозрачную тюлевую штору, застыла, глядя в окно на двор. Не в желании увидеть машину. Без цели.
А если Варя права? И именно потому она не торопится сказать однозначное окончательное «нет», такое, чтобы сразу стало понятно, отношения между ними невозможны ни при каких условиях, а нарочно дразнит Германа. Потому что ей хочется, чтобы он её добивался, ей импонирует его внимание, а, значит, и он сам. А Костя, действительно, всего лишь дополнительная защита, чтобы дольше держать оборону, чтобы ещё немного поиграть в эту увлекательную волнующую игру, осознавая как никогда свою особую женскую силу.
Саша попыталась представить их одновременно, сравнить. Нет, не для того, чтобы оценить и выгодно выбрать. Потому что – так уж получилось, опять она между двумя, но теперь это не ссорящиеся подруги. Два мужчины, которые хотят находиться рядом с ней.
С Костей было весело, взбалмошно, уютно, нежно – по-разному. А с Германом было, ну, наверное, будоражаще-опасно, но… ненадёжно. Совсем как он сам рассказывал ей – слишком переменчиво, от страстно и шикарно до равнодушно-презрительно, в зависимости от его сиюминутных желаний.
Хотя это тоже будоражило, разжигало самомнение, рождая самонадеянную мысль: уж со мной-то всё непременно будет по-другому.
Ага. Вон Дина тоже так же считает.
Для себя всегда выбираешь чудесные исключения, и они, конечно, случаются. Но почему-то обычно не с тобой.
Ещё с Костей было легко и понятно. И ей нравилось, именно так, именно с ним. Чтобы не задумываться каждую секунду над тайным значением очередного жеста, очередного слова, чтобы обо всём догадываться с одного взгляда, чтобы мыслить и жить на одной волне, чтобы даже если ничего не делать, а просто находиться вместе, всё равно хорошо. А с Германом…
У Саши даже представить не получалось, о чём с ним разговаривать. Большинство фраз, которые произносил Герман, были красивыми, но какими-то искусственными, будто бы подготовленными заранее путём тщательного и расчётливого отбора специально для того,