тронулась не в сторону отдела милиции, а на улицу Шуйскую, в следственный изолятор № 2. Кстати, ехать от спортзала было совсем недалеко. А там после тщательного обыска и изъятия «неположенных вещей», затолкали в «боксик», более напоминавший гроб, чем камеру. Вход был ниже человеческого роста, размеры внутри примерно метр на метр, высотой со среднего человека. Откуда-то сверху исходил очень тусклый свет. Там еще была лавочка, на которую невозможно сесть, так как колени упирались в стену, и приходилось стоять на полусогнутых ногах. Изнутри и стены, и дверь обиты железом. Оно все как бы пробито гвоздями насквозь, и острые края направлены внутрь этого склепа. Мало кто поверит в существование таких пыточных мест в современном мире, но это реальная правда. Видимо, их предназначение – унизить, сломить волю человека, дать ему понять, что он никто и что всецело зависит от своих истязателей.
Впервые в жизни Галкин ощутил, что у него клаустрофобия – боязнь замкнутого пространства. Кровяное давление начинает зашкаливать, появляется чувство паники и реальный шанс получить инсульт. Пот потек по всему телу…. « Эх, знать бы хоть какую-то молитву, я бы начал ее произносить», подумалось Сергею. Но изобретательный ум все-таки нашел выход – юрист закрыл глаза и стал медленно считать по порядку: « Один,… два,…. три,… четыре,… сто двадцать восемь…». При этом он мысленно представлял себя не здесь, а там, где ему было очень хорошо и спокойно.
Почему-то когда он пытался вспомнить свой лучший день в жизни, ему всегда представлялась одна и та же картина. Первый день летних каникул в школе, он перешел в пятый класс. Около девяти часов утра Сергей выходит из родительского дома в поселке Нерль, где они тогда жили. На светло синем небе ни облачка, яркое солнце щедро раздает свое тепло. Трава сочно-зеленая пестрит желтыми одуванчиками. Между ними порхают разноцветные бабочки и пчелы. Слышно пение беззаботных птиц. Воздух сладок и неподвижен, ветра практически нет. А он в легкой простой одежке, – каких-то брючках и светлой рубашке с коротким рукавом, сандалиях на босу ногу вышел за калитку и спешит к своим друзьям на соседнюю улицу. Впереди – целое лето, впереди – целая жизнь…
« Четыре тысячи сто двадцать семь,… четыре тысячи сто двадцать восемь…». Представилась следующая картина из его прошлой жизни. Галкин, жена Наташа и дочь Марина в Крыму, на Черном море. Они лежат на горячем песке, обласканные южным солнцем. Слышен шум набегающих волн. Дочери вскоре загорать надоело, и она берет Сергея за руку со словами: «Папа, ну пойдем уже купаться»… «десять тысяч пятьсот двадцать три… десять тысяч пятьсот двадцать четыре». Откуда-то издалека слышится команда: «Выходи», она повторяется несколько раз, и…юрист возвращается в этот Ад, выползая из тесного склепа в коридор.
Двухместная камера после каменного гробика кажется хоромами. Сокамерник выдал о себе такую легенду, что Галкин сразу понял, оперативники не стали сильно утруждаться подбором агента для внутри камерной