точно значило, что я не собиралась заводить ребенка, так что да – я бы выбрала не вынашивать дитя и не растить его потом, но дело не в этом.
«Была ли я готова?» – я спросила себя вслух, поглаживая живот. Маме было двадцать пять, когда она забеременела мной. Полагаю, это многое говорит о том, насколько я была бы не готова. Я лежала, и онемение окутывало мое тело, пока горячая вода омывала холодную кожу.
Полночь, а Тома все еще не было. Спать я не могла, потому что матка будто пыталась выбраться из меня наружу, так что я достала несколько коробок и начала упаковывать мою часть вещей из гостиной, чтобы все выглядело так, будто я куда-то собираюсь в скором времени. Снежный шар из Парижа, из нашего первого общего с Томом отпуска; до смешного уродливый фарфоровый ослик из Испании, из второй совместной поездки, и турецкая висюлька в форме глаза – из третьей. Я аккуратно упаковала все эти воспоминания о наших отношениях, перекладывая их слоями бумаги и заклеивая скотчем. Потом я перешла к тарелкам, потом к чашкам, а потом остановилась, чтобы достать из коробки ослика. Я развернула его и водрузила обратно на полку. Если уж оставлять Тому напоминание о нашем романе, то пусть это будет такой предмет, который мне на новом месте не понадобится. Я упаковывала и упаковывала, пока не впала в совершенное неистовство бумаги и скотча, остановившись лишь тогда, когда наткнулась на две чашки на сушилке для посуды. На одной была рельефная буква «Т», на другой – «К».
– Зачем тебе столько барахла? – спросил Том, оперевшись на картонную коробку с надписью «Разное 7» и вытирая пот со лба. – У меня всего несколько худи и две пары носков.
– Не знаю, может, я незаметно для себя превратилась в барахольщицу? – ответила я, обняв его лицо ладонями. – Но раз ты хотел жить со мной, то придется жить и со всем этим.
– Да ладно, я не жалею, – сказал Том, целуя меня в лоб. – Квини, у тебя слишком сухой лобик для человека, которому по идее нужно таскать коробки.
– Да, наверное, но мое дело – упорядочивать, а не таскать, – ответила я. – Я слежу, чтобы коробки с надписью «кухня» оказались в кухне.
– Раз уж ты собралась в кухню, может, хотя бы сделаешь чаю?
– Да, и если на то пошло, то твоя умная девушка как раз нашла коробку с чайником, а по пути сюда купила молоко и чай, – сказала я. – Но я не знаю, где чашки.
– Глянь в моем рюкзаке. Моя мама купила нам чашки. Сказала, что это подарок к новоселью.
Я нашла рюкзак Тома в прихожей и, когда открыла, обнаружила там две подарочных коробки, а в каждой лежала белая чашка. Я вымыла их и заварила нам чай, вытаскивая горячие пакетики пальцами за неимением ложки.
– Как ты так пальцы не обжигаешь? – спросил Том, входя в кухню с коробкой под мышкой.
– Обжигаю, просто не признаюсь, – сказала я, подавая ему горячую чашку. – Такие стильные, где она их взяла?
– Понятия не имею, – ответил Том, отхлебывая.
– Ой, погоди, у тебя чашка с буквой «К», – заметила я, намереваясь ее забрать.
– Теперь она моя, – сказал он, отодвигаясь с чашкой