от сеструхи, что вчера вечером вроде как улетел взад в свою Сахру.
– Как это улетел? – похолодел Керзон. – Он же собирался мне сообщить о результатах!
Гуревич хихикнул:
– Уж и не знаю, что там у вас за особые отношения. Но – был он в администрации президента – это точно. Вместе с Вяхиревым, кстати.
– И что?!
– Потусовались они там пару часов. Но с чем и у кого, не знаю. Туда не вхож. А дальше сел на собственный самолет и – тю-тю. А что? Собирались вместе по девочкам? Третьим возьмете?
– Да пошел ты со своими приколами, Семеныч! – Керзон бросил трубку и рухнул в кресло. Он понял главное: безупречный, казалось бы, вариант Суслопарова не устроил. А значит, над ним самим по-прежнему маячит угроза расправы.
Проклятый «заказ» лишил Керзона сна и покоя. За эти дни он полностью переменился. Прежде, вальяжно– снисходительный даже в критических ситуациях, теперь он флаконами пил успокоительное, но это мало помогало. Больше не выходил из банка, ночуя прямо в кабинете. Но даже здесь с трудом удерживал себя от того, чтобы не запереть дверь изнутри. Хотя в приемной постоянно дежурили два автоматчика, всякий раз, когда кто-то входил, он вздрагивал, боясь увидеть перед собой таинственного киллера. Огромный стол по его приказу передвинули в угол, подальше от окна, – снайпер, если он знал расположение мебели, мог выстрелить наудачу с соседней крыши. Сейчас он ждал Подлесного, который все эти дни неустанно рыскал по своим связям, стремясь выйти на «киллерскую цепочку».
Дверь резко распахнулась, и Керзон невольно вжал голову в плечи.
В бесцеремонной своей манере – без стука – зашел Лобанов.
– Ох, и видок у тебя, Шарапов, – при виде взъерошенного, с воспаленными глазами президента он озадаченно качнул головой. – Крепко, похоже, пробрало. Что, от Суслика никаких новостей?
– Суслик! Если б суслик, – пробормотал Керзон. – В Сахру укатил наш суслик!
– Как это? – Лобанов озадаченно поскреб бородатые щеки. – И что? Даже без контрольного звонка?
– Контрольный звонок! Если только контрольный выстрел, – из объемистой президентской груди вырвалось что-то похожее на всхлип. – Боюсь, отказался он от нашего предложения. Или не смог на ЦБ надавить. Главное, что на полный разрыв пошел. И Подлесного до сих пор нет! Сколько можно шляться! За что деньги платим?
– Ты б себя в руки малек взял, Палыч. А то уж больно не в себе. По банку и то разговоры ползут.
– Разговоры! – обиженно произнес Керзон. – Одни под прицелом, а другим – разговоры да советы влегкую давать! Охваченный внезапной горячечной идеей, он ухватил Лобанова за руку. – Дэнька! Я ведь к тебе неплохо всегда относился, а? Помогал. Не чужие, правда?
– Ну, – Лобанов осторожно высвободился.
– Слетай в Сахру! Не в службу, а в дружбу, слетай. Прорвись к нему. Объяснись. Ведь ты с ним как-то умеешь. Ну, не могу я ему его денег вернуть. Что ж теперь? Застрелиться?!
Чувство юмора на минуту вернулось к Керзону. С шутливой безнадежностью махнул рукой:
– Хотя