машина послушно повернула следом за ним. Сердце у Лагутина упало.
«Чего они задумали? – мрачно подумал он. – Продыху мне не дадут теперь, что ли? Как бы мне от этой заразы отделаться? Не то чтобы я их сильно боюсь, но противно, когда тебе через плечо заглядывают. Я думал, в банке цивилизованные люди работают. Ну, получилось такое дело – так есть же нормальная процедура, суды, приставы всякие…»
Однако в глубине души Лагутин чувствовал, что не совсем прав. Может быть, не по злому умыслу, но он тоже поступил с банком не совсем цивилизованно. В глазах кредиторов он не более чем примитивный мошенник, не отдающий долги. Вникать в обстоятельства каждого клиента они, разумеется, не обязаны, да и не могут. Но как далеко они собираются зайти в этих своих методах? Где-то Лагутин слышал, что в подобных случаях на недобросовестного клиента оказывается сильнейшее психологическое давление, но на крайние меры банк не идет, репутация дороже. На это он и надеялся с самого начала. Вот только не ожидал, что психологическое давление окажется настолько сильным. Он теперь постоянно ожидал нападения, физической расправы, и это ожидание угнетало его ничуть не меньше, чем невозможность рассчитаться с долгами.
Он так завелся, что даже изменил свои первоначальные планы и не сразу поехал к Костенкову. С Беговой он свернул на Хорошевское шоссе, потом на Магистральную, при этом почти не отрывая взгляда от зеркала заднего вида, в котором, не исчезая, маячило желтое пятно.
Наконец терпение его лопнуло. Возле парка он остановился, открыл дверцу и вылез из машины, сделав вид, будто ему потребовалось проверить колесо. Желтая машина – это оказалась какая-то японская модель с правым рулем – мягко проехала мимо и тоже остановилась метрах в тридцати от Лагутина. Сквозь заднее стекло смутно маячили две человеческие тени. Выходить никто не торопился.
«Видно, получили задание капать мне на мозги, – с тоской подумал Лагутин. – Теперь даже в сортир провожать будут. Пойти поговорить, что ли? Эх, была не была!»
Он решительно зашагал по направлению к желтой машине. Тени в салоне не шелохнулись. С тем же хладнокровием Лагутина встретили, когда он постучал согнутым пальцем в боковое стекло. Стекло предупредительно опустили и выжидательно посмотрели на сердитое лицо Лагутина. Ни один из сидящих в машине не произнес ни слова.
Фотографической памятью Лагутин похвалиться не мог, поэтому не знал, имеет ли он дело с теми же молодыми людьми, которые недавно навещали его двор. Это могли быть они, а могли быть и не они, хотя сходство имелось несомненное – мощные, будто рубленные из камня челюсти, спокойные, но недобрые глаза, широкие плечи под темными пиджаками.
– Это самое… – волнуясь, сказал Лагутин. – Будете со мной теперь и в сортир ходить?
– Не поняли! – с тихой угрозой сказал молодой человек, сидевший за рулем. – У тебя с головой проблемы?
– У меня много проблем, – ответил Лагутин. – А вы мне еще подбрасываете. Думаете, так я быстрее с долгами расплачусь?
&n