свободны, мсье, мне приказано объявить вам об этом, – повторил полковник, кажется не сдержав улыбки. – Выходите отсюда, что же вы стоите?
В следующий миг Огюст не вышел, а прямо-таки выпорхнул из камеры, и когда офицер шагнул за ним в коридор, вдруг бесцеремонно схватил его за рукав мундира, снизу вверх заглянул ему в лицо, ибо полковник был много выше его, и воскликнул в сердцах:
– Ах, какая жалость! Ну отчего вы не пришли на четверть часа раньше? У вас что, лошадь плохая?
Полковник вытаращил было глаза, но тут же фыркнул себе в усы, пожал плечами и спросил:
– А что случилось бы, если бы я на четверть часа не опоздал?
– Вернее сказать «не случилось бы»! – поправил его архитектор. – Но тем не менее я вам от всего сердца благодарен. Тюрьма Ла Форс мне осточертела, как вы легко можете догадаться. Спасибо, мсье, и прощайте!
– Погодите прощаться со мной. – На галерее, куда вела дверь из коридора, полковник догнал освобожденного узника и неторопливо пошел с ним рядом. – Вас недалеко отсюда ждет карета, мсье де Монферран.
Огюст вздрогнул:
– Вы только что сказали мне, что я свободен? Я ослышался?
– Нет. Вы свободны. Но вас хочет видеть лицо, которому ни один свободный человек не может отказать, во всяком случае, я бы на вашем месте не посмел отказаться от такого приглашения.
Вот теперь Монферрану показалось, что он сходит с ума.
– Как вы сказали?! – пролепетал он, замирая на месте. – Кто меня зовет? И куда?
– Вас желает видеть его величество император, по чьему приказу вы были мною освобождены, – пояснил невозмутимо офицер. – Я уполномочен доставить вас в Тюильри.
– Ну что же! – неожиданно для себя Огюст рассмеялся. – Раз так, едем! Только, даю слово чести, я незнаком с императором!
От Маре, где находилась тюрьма Ла Форс, до дворца Тюильри было изрядное расстояние, и дорогой у Огюста не раз являлось желание хоть что-нибудь разузнать у полковника, тем более что и тот разглядывал своего попутчика с почти неприкрытым любопытством. Однако оба предпочли сохранять молчание.
Около пяти часов вечера они вошли в так называемый малый покой дворца и за дежурным офицером императорской охраны проследовали к дверям одного из кабинетов, где еще три недели назад любил отдыхать в уединении Людовик XVIII, а теперь строил новые дерзкие и заранее обреченные планы Бонапарт.
– Желаю удачи, мсье архитектор! – напутствовал Огюста полковник и решительным движением распахнул дверь кабинета, не постучав в нее, ибо время их прихода, очевидно, было заранее условлено.
И вот Монферран испытал, пожалуй неожиданно для себя, настоящий трепет. Он никогда не видел Наполеона вблизи, но волновала его даже не самая встреча, а то, что могло последовать за нею. Ему вдруг представилось, что в этом неожиданном приглашении, в этом необъяснимом участии, которое проявил к нему человек, никогда не интересовавшийся судьбою отдельных людей, заключено нечто грозное и что ему предстоит еще отстоять только что полученную свободу.
Маленький