но он никогда не «ходил на работу». У него имелись приличные деньги, но он не был богатым в том смысле, как это понимается в России. Он был энциклопедически образован и играл на фортепиано, но в «спортивной комнате» его дома висела груша, набитая не песком, а щебнем, он лежа жал штангу больше ста килограммов чисто для поддержания тонуса и каждый день пробегал пятнадцать километров. А еще у него с собой всегда, даже в кармане банного халата, лежал небольшой пистолет «ПСМ» без серийного номера.
К кому еще, если не к такому человеку, как Семен Андреевич Даурский, мог обратиться следователь по особо важным делам Виктор Макаров, когда его дело о серийном убийце вот-вот могло обернуться попаданием в самую гущу шпионских разборок с участием «зеленых человечков» из здания на Фрунзенской набережной?
Уже стемнело, когда Макаров пробился сквозь пробки и подъехал к старому дому Даурского на окраине старого города-спутника Москвы. Это был крепкий, но не пафосный коттедж еще советской постройки, стоявший на обширном тенистом участке, заросшем вековыми соснами. Тут, менее чем в десятке километров от МКАД, квадратный метр земли стоил больше, чем сотка в не самых дальних дачных поселках. Окрестные коттеджи сияли роскошью и во все горло орали даже не о достатке, а о настоящем богатстве владельцев. На их фоне домишко Даурского площадью в несчастные сто пятьдесят квадратных метров казался халупой. Только трехметровый каменный забор с системой охраны был современным. На безопасность Семен Андреевич не скупился.
Дом этот принадлежал Даурскому еще при Горбачеве. За какие заслуги он его получил, не рассказывал. А каким образом такой человек, как он – не бандит, не олигарх, не авторитетный бизнесмен и даже не чиновник, – смог сохранить его в собственности в дурные девяностые, когда за подмосковные сотки даже академиков и писателей вывозили в ближайший лесок, не рассказывал тем более. Только усмехался. Мол, даже у спаниеля есть зубы, а я, дескать, не совсем спаниель. Виктор подозревал, что Даурский совсем даже не спаниель, но эту сторону своей жизни опекун хранил под семью замками.
Уже став следователем, Виктор как-то попытался чуть-чуть, одним глазком, заглянуть «под половицу», пользуясь служебным положением. Делал он это крайне аккуратно и ничего не нашел. Вообще ничего. Стена. А на следующий день за чашкой утреннего кофе Даурский доброжелательно попросил Виктора больше не предпринимать подобных попыток. Не нужно. И Виктор послушался совета.
Сдвижные ворота бесшумно отъехали в сторону, как только машина Макарова к ним приблизилась. Даурский встретил его на крыльце, чуть поеживаясь от вечернего сквозняка.
Узкое интеллигентное лицо, худощавая фигура, вьющиеся волосы крепко прибиты инеем. Одет как обычно – мягкие домашние брюки, свободная рубашка с расстегнутым воротом и старый теплый халат, слегка потраченный молью. В кармане наверняка все тот же «ПСМ» – оружие советских генералов и партработников. Маленький, плоский, идеальный для ношения в кармане.
Тепло