рабочей силы было в избытке и без меня. А вот о том, что в отличие от подавляющего числа населения, грамоте меня обучали, я как-то позабыл.
Книжник, узнав, что я могу читать и писать не только на термилионе, но и на аане, сначала решил, что издеваюсь, и попытался выставить меня за дверь. Не тут-то было! Эта работа – составлять письма для неграмотных посетителей – была одновременно и легкой, и хорошо оплачиваемой. Я нарисовал в воздухе несколько букв – книжник мгновенно пришел в экстаз. Он сразу предложил мне работу.
Когда я пришел, Алента заканчивала влажную уборку. Она делала ее каждый день, хотя ничего запачкаться и не успевало. Думаю, ей просто было скучно.
– Привет, – поздоровалась она, – как дела?
– Алента, я нашел отличное место! Не на один раз, а настоящую работу, надолго! – и я рассказал ей про предложение книжника.
К моему удивлению, она не очень обрадовалась этой новости. То есть, она, конечно, улыбнулась и сказала, что рада, но я все равно почувствовал: что-то не так.
Разобраться в чем дело удалось очень легко – она подумала, что если я получил работу, то и жить у нее мне больше незачем, и я захочу уйти. К счастью, убедить ее, что придумала она какую-то ерунду удалось довольно быстро. Правда, на мой взгляд, выглядело все это чересчур сентиментально, но такова была цена душевного спокойствия.
Чтобы избавиться от одолевшей меня неловкости, пришлось потребовать от нее обеда. Она тут же принялась готовить.
А пока мне нечего было делать, я снова решил попытаться сотворить какой-нибудь фокус, чем уже привык занимать свое свободное время. Естественно, для начала я на всякий случай сел на пол.
Используемое мной для самообучения состояние сосредоточения стало принимать новые формы: наверное, отчасти это можно было назвать успехом. Теперь, я мог достигнуть его почти мгновенно. Хотя главный эффект, и это было для меня сюрпризом, заключался в другом: время вокруг меня замедляло свой ход. Текло в десятки раз медленней. Дюжина секунд в настоящем – в моем восприятии могли растянуться до девяти-десяти минут. В такие мгновения окружающий мир как будто застывал, – но, к сожалению, в этом состоянии я практически не мог двигаться.
Каждый кусочек моего тела, каждый волосок наливался невероятной удерживающей меня тяжестью. Поначалу я не мог шевелиться вовсе. Только совсем недавно у меня стало получаться двигать пальцами или поворачивать голову. И хотя в эти моменты мне мои движения казались невероятно медленными, но, по сравнению с практически полной неподвижностью остального мира… скорость впечатляла. Если, конечно, все это не было просто плодом моего воображения.
Я решил попробовать сделать что-нибудь более заметное. Пару мгновений – в моем мозгу они длились больше минуты – я думал, что бы такое изобразить, но ничего особенного не придумывалось. Тогда, от нечего делать я просто взял и ткнул в пол пальцем.
От сосредоточения не осталось и следа – время резко вернулось в обычный ритм. От разности ощущений мне даже показалось, что оно потекло быстрее привычного. Откуда-то