воина оставили на тонкой коже неглубокие бороздки – теперь одна немного кровоточила. Тэра слизнула кровь, как делала в детстве, когда ранилась. «Единственное, что останется на память», – с грустью подумала она.
Нужно было вернуться к себе в комнату и отдохнуть перед общей молитвой. Весь этот месяц её собственные силы поддерживала радость соприкосновения с Силой Стража Порога и чудесной душой, чья красота так поразила её. Сейчас в сердце девушки поселилась пронзительная печаль, и вместе с печалью пришла опустошающая, всепоглощающая усталость. Тело напоминало ей о цене за нарушение запретов, которые древние наложили не просто так.
Наверное, ей следовало испытывать страх. Многие люди из тех, чья жизнь не была освещена истинным пониманием дарованных им таинств Таур-Дуат, боялись смерти. Но Тэра служила Хранителю Вод Перерождения. Ей ли было страшиться дыхания Ануи?..
Его лёгкие с трудом вбирали в себя воздух, словно прохудившийся бурдюк – воду. Что-то мешало ему вздохнуть как следует. Повязки? Он хотел сбросить с себя путы, но усилий едва хватило на то, чтобы пошевелить пальцами. Он с трудом чувствовал своё тело, и оно не желало подчиняться.
Музыка покинула его, и не в его силах оказалось удержать её. Он остался один в темноте и ощущал лишь пустоту. Несправедливо. Страшно.
С усилием он открыл глаза, щурясь от слепящего света. Огонь единственного светильника казался нестерпимо ярким после мягкого первозданного мрака. Над ним склонилась чья-то фигура.
– Добро пожаловать на Берег Живых, господин.
Низкий с хрипотцой голос принадлежал мужчине средних лет, одетому в чёрное[15]. Его рогатая голова была гладко выбрита. Сфокусировав взгляд, воин сумел разглядеть знак на его груди – священный шакал, возлежавший на ларце Таинств Жизни и Смерти.
– Какая ирония… – хрипло прошептал он, попытавшись пошутить, но зашёлся в приступе кашля.
Все его мышцы и кости, казавшиеся чужими, отозвались нестерпимой болью. Да, определённо, он был жив.
«Какая ирония, что в мире живых меня приветствует жрец Стража Порога», – мысленно закончил он, благодарный, что служитель Богов не стал переспрашивать, а просто поднёс ему чашу с прохладной водой и помог сделать несколько глотков.
Как и следовало ожидать, руки жреца были закрыты перчатками из плотного льна.
– Буду с тобой честен, мой господин: не знаю, когда ты сможешь подняться и ходить, – мягко продолжал жрец. – Когда сломаны рёбра, нельзя долго находиться в неподвижности, иначе лёгкие отекают. Но сломаны не только они.
Сломаны?.. Он попытался вспомнить. Удар копья пробил ему бок со спины, и он выронил лук. Нападавших было слишком много. Он не сумел отразить все удары и упал… Нет, его столкнули. А потом была колесница… Его кости должны были рассыпаться в крошку, если он хоть что-то понимал, а что стало с внутренностями, и думать не хотелось.
– Часть костей нам пришлось заменить, ибо вернуть им целостность не сумел бы даже Великий Зодчий, – закончил