пальцами нос, стараясь даже не смотреть в сторону раненого, девушка прогундосила:
– Передайте, чтоб к нам зашел, как проснется… завтра… часов в двенадцать. «Ирка точно будет в своей школе. Надо ставить точку в этой неопределенности – устала я от нее». Попрощавшись, побледневшая Алинка выскочила из кабинета, часто и глубоко дыша через нос. Выдерживать такое зрелище она долго не могла. Мама Максимки всегда вызывала у нее восхищение. Как такая хрупкая и красивая женщина могла спокойно смотреть на эти развороченные и гноящиеся раны. И не только смотреть, но и что-то делать: обрабатывать, перевязывать – это было выше ее понимания.
Максимыч проснулся и долго не мог сообразить, где он находится. В голове вертелись отрывки из сна: какие-то старые темные катакомбы, шероховатые стены, сложенные из древнего красного кирпича, крошащиеся от прикосновений; узкие лазы, сквозь которые приходилось продираться, рискуя оставить на них шкуру; хлюпающая под ногами вонючая грязь. Он бродил по ним, кажется, бесконечно и никак не мог выбраться. Тьма, ужас и вонь. От этой вони он и проснулся. И хотя у него дома пахло травяным чаем, запах из сна настолько сильно въелся в мозг, что никакой аромат не смог бы его перебить.
– Чертовщина какая-то, – он еще раз огляделся. – Дома хорошо. – Максимыч потянулся и тряхнул головой, чтобы окончательно скинуть с себя дрему и избавиться от впечатлений. Как ему иногда не хватает среди ужасов поверхности этого домашнего уюта и маминой ненавязчивой, но все обволакивающей заботы. Так хочется скинуть с себя маску крутого сталкера и побыть просто любимым сыном. Этаким суперменом на отдыхе. Натянув форменные штаны, он повесил на плечо полотенце и вышел в амбулаторию.
– А, проснулся. Иди умойся, сейчас отец придет, позавтракаем, – мама возилась со своими склянками. Что-то перебирала, сортировала. Сколько он себя помнил, она всегда с ними возилась – ну, не считая времени, которое они с отцом тратили на лечение страждущих.
Батя был легок на помине. Дверь открылась, и он, как обычно, своей вечно спешащей походкой вошел в медпункт.
– Максим, доброе утро. Выспался? Как ты?
– Ничего, так… Ерунда всякая снилась, от переутомления, наверное. Сейчас позавтракаем, хочу Сан Саныча проводить.
– Опоздал… с час как ушли. Но ты не волнуйся, я, как положено, проводил и платочком вслед помахал, – Максим-старший потер ладони. – Так, что у нас на завтрак?
Мать улыбнулась. Как она любила, когда вся ее семья была в сборе.
– Да, Максим, вчера Алинка заходила. Девчонки зовут тебя к двена-дцати.
– А сейчас сколько?
– Так уже почти…
– У-у-у, тогда я побежал, – Максимыч плеснул себе в лицо воды из умывальника и надел футболку.
– Куда? А завтрак? – Мать всплеснула руками.
– У девчонок поем. Раз зовут, наверное, что-то приготовили, – отмахнулся он, чмокнул мать в щечку и выскочил из комнаты.
«Блин, как страшно-то!» То, что она задумала, было сродни выходу голой в открытый космос.