поднялась,
Чуть просияла.
Тем притягательней
Её медовый свет,
Позолотивший
Скалы
И протянувший
К берегу
Свой след.
А море
Вокруг
Черно.
И небо,
С ним сливаясь,
Едва обозначает
Звёзд
Зерно,
Созвездий
Завязь.
На берегу
Смешенье
Лиц и масок.
Жаровень чад,
Треск
Шутовских мортир.
Всё это,
Как игра
Нездешних красок.
И берег весь,
Как призрачный
Трактир.
А здесь,
Над силуэтом
Скальным,
В дорожке,
Убегающей к луне,
Всё предстаёт
Реальным.
Как в детстве.
И —
Во сне.
«Люблю я…»
Люблю я
Морские огни.
Что значат они?
Или рыбацкие это
Деревни?
Или маяк
Какой-нибудь древний?
«Маяк…»
Маяк?
О нет, это знак,
Что зримое море
С туманом во взоре
Вполне даже зряче.
Вот так!
«Всё море в белопенных…»
Всё море в белопенных
Кружевах.
Не удивлюсь,
Коль явится Киприда.
Но имя будет ей тогда
Другое.
Какое?
О том лишь знаю
Я
В своих стихах
Да ты,
О Мать Океанида!
«Игристо море…»
Игристо море,
Белопенно.
И вкусно,
Как Шампанское
Голицына,
Ведь море —
Его подворье.
«Вот Фавн в подпитии…»
Вот Фавн в подпитии,
Сидит в таверне
В обнимку с капитаном.
На Южном побережье
Крыма
Всякое возможно!
Конечно, этот капитан —
Всего лишь мойщик
Отставной тарелки,
Но тоже древнего
Происхожденья.
А какие розы
Венчают их наморщенные
Лбы!
Мечтают оба выйти
В море.
Да вот никак из-за стола
Не выйдут.
И то сказать, весьма штормит
В бокалах!
«Играет море…»
Играет море
Словно изумруд,
Шлифовкой,
Глянцем.
Но, захмелев,
Я вижу
В нём
Изъян:
Оно распенилось
Голицынским
Шампанским
И берег
Пьян.
«Кораблик…»
Кораблик
Борется,
Стократно окружён
Кипеньем
Волн
И чаек.
Что если он
И закипит,
И засвистит,
Как чайник?
«Здесь